Читать книгу - "Все девушки - невесты - Ирина Ульянина"

Папаша не мастак в интеллектуальных дискуссиях, зато большой любитель вкусно покушать. Пока мама сотрясала атмосферу негодованием, он сложил макулатуру в стопку, передвинув ее на самый край стола, а на освободившееся место наметал из холодильника свежих огурцов, колбасы и сыра. И банка с красной икрой у него не заржавела. Когда он вкривь и вкось принялся кромсать батон на бутерброды, терпение нашей завтрашней юбилярши лопнуло — она перехватила у отца инициативу, схватив нож и разделочную доску. Но привязываться со своей ненаглядной Сафо не прекратила:

— Помнишь, Леня, у меня в студенчестве был ее сборник, такой маленький, карманный? Дала кому-то почитать, и — все, книжку замылили, не вернули. Сколько лет потом искала, в «Букинист» постоянно заходила — бесполезно!

Знакомая история: матушка постоянно, чуть ли не насильно всучивает посторонним людям книги, от которых сама торчит, а после удивляется, что им приделали ноги. Как тут не помянуть старину Фрейда?

Отец согласно кивал, с аппетитом наворачивая бутерброд, а левой рукой при этом шарил под столом, где хранилась коробка с запасами спиртного к юбилею. Наугад извлек из нее бутылку коньяка. Подмигнул мне, подав сигнал сгонять за рюмками. Мама и глазом моргнуть не успела, как хрусталь был полон, а ее супруг собрался произнести тост:

— Звезда моя! Поднимем бокалы и сдвинем их разом!.. Выпьем этот сорокаградусный напиток за твои сорок лет, Сонечка, которые не только не убавили, а, я бы даже сказал, приумножили твое очарование!

— Нет-нет, ни в коем случае! Ты что? Заранее не поздравляют, — замотала кудрявой головой Сонечка и решительно вернулась к своей недочищенной картошке.

— Кто сказал, что не поздравляют? Опять твоя Костикова?! Тоже мне выискалась. — Папа опустил рюмку, набычился. — Надеюсь, ты не пригласила к нам эту чучундру? Терпеть ее не могу…

Сольное ворчание и взаимные дуэтные перепалки в нашем доме могут длиться до бесконечности, если главу семьи вовремя не остановить. Легче всего это удается сделать при помощи спиртного. Я предложила выпить за бабушку, которая напрямую причастна к маминому появлению на свет и которой всем нам якобы не хватает. На сей раз мать не стала спорить, чокнулась с нами. Но папаша не удержался, вновь подпустил яду, заметив, что тещу он как бы уважает, но с ее Ефимом Петровичем еще предстоит разобраться. То была старая песня… Прошлым летом мы с бабушкой отдыхали в Ялте. Остановились в частном секторе — сняли комнату у престарелого вдовца Ефима Петровича. Мне-то он представлялся полной рухлядью, а для бабушки проканал за высший сорт! Думаю, ее подкупила хозяйственность пенсионера: помимо крепкого дома с четырьмя комнатами, он имел плодоносящий сад и подвалы, полные самодельного вина. А еще худо-бедно играл на саксофоне, подрабатывал вечерами в открытом ресторане на набережной, куда водил с собой и бабулю. По ночам они беседовали за жизнь на веранде, увитой виноградными лозами. А днем, в так называемую сиесту, азартно резались в карты. В результате баба Рая в свои шестьдесят лет зажигала гораздо круче меня — молодой и красивой, но игнорировавшей сомнительные курортно-пляжные знакомства. В Новосибирск мы вернулись вместе, а буквально через два дня бабуля сложила свои манатки и усвистала обратно в Крым — к Ефиму Петровичу… Лично я претензий к ней не имею: бабушкин переезд, на самом деле, разрешил квартирный вопрос — раньше мы вчетвером колбасились в двухкомнатной хрущевке, а сейчас я владею отдельным углом. Но папа никак не желает успокоиться — постоянно ставит под сомнение ее гражданский брак. Подозреваю, он таким образом ищет и находит отмазку своим загулам. Иногда наш папенька позволяет себе не ночевать дома, говорит, что пьянствовал с приятелями. Но кто его знает? Может, флиртует с какими-нибудь шалавами… Я ничего не исключаю. В стране ведь жуткая демографическая ситуация: по официальной статистике, на сто одиноких женщин в возрасте после сорока лет приходится всего семь социально адекватных холостяков. Остальные либо спились, либо уже вымерли от пьянства и сопутствующих ему болезней. На столь мрачном фоне наш Леонид Михайлович — еще полный вперед! Орел, герой, Чапаев, как выражается мой дед Миша — отцовский отец.

Пригубив коньяку, мама раскраснелась и позабыла про очищенную картошку, которую совсем неплохо было бы пристроить вариться. Прижала к груди заветную книжку и предложила:

— Ритулька, давай погадаем по Сафо!

— А как?

— Да элементарно! Ты называешь номер страницы, а жительница седьмого века до нашей эры открывает тебе грядущее.

— А заливное на завтра она, если что, за тебя не сподобится приготовить? — возник ехидный папаша.

— Нет, не сподобится! — отбрила его мама.

Я не верю в гадания, но, чтобы потрафить ей, назвала наобум триста двенадцатую страницу. Выпала полная фигня: «Богатство одно — спутник плохой без добродетели рядом». Естественно, я возмутилась:

— Хм, и эта морализаторская схоластика называется поэзией?!

— Да, конечно, — веско подтвердила мама. — Это стихотворение номер пятьдесят два в переводе Вересаева.

— Всего одна строчка, — фыркнул отец. — Такую чешую, думаю, я и сам бы мог навалять. И чего? Ты бы, Сонь, считала меня великим поэтом?

— Прекрати, Ленчик! Неужели не понимаешь? Тексты Сафо хранились на пергаменте — отнюдь не самом прочном носителе. Зной, дожди и ветра многих столетий…

— Рукописи не горят, но тлеют, — хихикнула я, вырвав у матери томик. — Теперь твоя очередь. Называй страницу!

Она назвала предыдущую. «Я роскошь люблю; блеск, красота, словно сияние солнца, чаруют меня», — прочла я, сильно изумившись. Уточнила на всякий случай:

— Разве ты любишь роскошь?

— Несомненно, — горделиво вытянула шею мать. Наверное, она представляла себя гречанкой из знатного рода патрициев. — Разве можно остаться равнодушной к красоте и роскоши?! Просто мне никогда не представлялась возможность реализовать эту любовь.

— Еще скажи, что я в том виноват, — вякнул отец и легонько пнул меня под столом, напоминая, кто отговорил его от покупки золота и бриллиантов. Я спешно заглотила коньяк, закашлялась, и милостивый родитель хлопнул меня по спине между лопаток, заявив: — Не умеешь пить — не пей!

Любительница роскоши вернулась к «своим баранам» — поставила на плиту кастрюлю с картошкой и взялась мыть мочалкой другие овощи. От нечего делать я предложила отцу погадать на Сафо.

— Больно надо… хотя вот что — позаимствуем-ка мы из ее поэтического наследия тост. — Он раскрыл книгу и прочел: — «Словно ветер, с гор на дубы налетающий, Эрос души потряс нам!»

Я чуть не задохнулась от смеха.

— А чего особенного-то?! Давайте выпьем за Эроса, — прикинулся шлангом папаша и позвал мать присоединиться.

Она вытерла руки полотенцем, прежде чем взяться за рюмку, и задумчиво промолвила:

— Эрос он такой, он может потрясти… Вот в нашем роду, к примеру, все девушки выходили замуж очень рано. В двадцать лет уже первенцев рожали!