Читать книгу - "Некромант для изгоев - Ирина Камен"

стенах нашего поместья. Я спала на мягкой постели впервые за восемь лет. Я приняла горячую ванну и мне принесли новую, черную одежду с вставками из кожи. Мы ужинали в той самой столовой, где когда-то мы с Кайлом смеялись, а мама с папой смотрели на нас, доедая ужин. Мы с бабулей не говорили о прошлом, мы не говорили о тюрьме. Она спрашивала меня... о звездах. О книгах, которые я помнила, о пустяках. Это был странный и бесценный подарок: день нормальности, вырванный из пасти кошмара.

И вот вечером, когда свечи отбрасывали длинные тени, она заговорила о главном.

— Завтра тебя отвезут в Академию Аркхольм, - сказала она, отодвигая бокал с вином, - Тебя вытащили из-под стражи для защиты народа, не хватает людей. Твари нападают все чаще. Я использовала все свои связи. Я теперь Советник при дворе, внучка. У меня есть вес.

Я смотрела на нее, и кусок хлеба в моей руке вдруг стал безвкусным.

— Но есть одно «но», - прошептала я не с вопросом, а с констатацией.

— Но, - тяжело вздохнула она, - В Академии тебя ждет твое прошлое. Кайл, - ее голос дрогнул на имени внука, - Кайл был принят туда три года назад. Он подающий надежды боевой маг. И он... ненавидит тебя. И меня. Он отвернулся от меня, когда узнал, что я хлопочу о твоем освобождении. Он сказал, что я предаю память родителей.

Холодная тяжесть опустилась мне в желудок. Кайл. Мой старший брат.

— Лейла и Рейн Вайнхарты, - продолжала бабушка, и ее глаза стали совсем ледяными, - Опеку над ними взяла корона. Они тоже в Академии. Рейн, говорят, один из сильнейших студентов своего курса. Лейла – его тень. Они выросли в уверенности, что это ты убила их родителей. И теперь... теперь вы окажетесь под одной крышей.

Она откинулась на спинку стула, и на мгновение в ее позе проступила усталость восьмилетней борьбы.

— Я дала тебе шанс, внучка. Но я не смогу защитить тебя там. Там тебе предстоит столкнуться не только с тяжелой работой, но и с ними. Со всеми.

Я медленно кивнула, откладывая хлеб. Во мне не было страха, лишь тот самый холодный гнев, о котором говорил мой учитель. Он горел во мне ровным, неукротимым пламенем.

Академия. Не воплощение детской мечты, а новое поле для битвы. Мои обвинители, мои палачи и мой брат, предавший меня дважды, сначала взглядом, а теперь и отвернувшись от своей последней родной крови.

Я посмотрела на бабушку.

— Я не подведу тебя, - сказала я. И в тишине столовой эти слова прозвучали не как обещание, а как клятва. Клятва воина, идущего на войну.

На следующее утро повозка увезла меня в Академию. Я смотрела сквозь окно на проносящиеся поля. Восемь лет я училась слушать шепот мертвых камней. Теперь пришло время заставить живых услышать мой.

 

Глава 2

Ириттель

 

Академия Аркхольм вздымалась к небу шпилями из белого камня, но даже они не смогли скрыть ее истинной сути. Это была крепость. По стенам патрулировали стражи в полных доспехах, а в воздухе,

помимо привычной сладковатой пыльцы магических цветов, витало напряжение. Война с Тварями с восточных рубежей была не просто слухом; она была тенью, отбрасываемой на каждое лицо, на каждый урок.

Здесь не растили ученых. Здесь ковали оружие.

Мой приезд не афишировали. Я стояла в конце длинной очереди из сотен абитуриентов, одетая в черную форму и черную мантию, подаренные бабушкой. Я была иголкой в стоге сена, и все же чувствовала на себе тяжесть тысячи взглядов. Занятия для всех курсов были отменены, и все ученики Академии, все те тысяча, о которых говорила бабушка, заполнили огромный амфитеатр, окружающий центральную арену. Их ропот был похож на отдаленный гул прибоя перед бурей.

Над ареной парил гигантский магический кристалл, который должен был транслировать все, что происходит внутри Комнаты Страха. Кстати о ней... Это первое отборочное испытание для учеников. По рассказам бабушки, там показывают твои самые главные страхи, спрятанные в укромных уголках души. Слабых убивают эти страхи, буквально, разрывая на клочья.

Но прежде, чем начать испытание для нас, первогодок, Архимаг, древний старец с глазами, похожие на потухшие угли, поднял руку. Гул стих.

— Прежде, чем новые ростки покажут свою силу, - его голос прозвучал в каждом уголке амфитеатра, усиленный кристаллом звучания, - Помните, на что они должны быть готовы. Помните цену слабости.

Кристалл над нами вспыхнул, и над ареной возникло голографическое изображение - запись прошлогодних испытаний.

И тут мое ледяное спокойствие дало трещину.

На записи была Лейла. Повзрослевшая, испуганная, с большими голубыми глазами, она дрожала в центре Комнаты Страха. А вокруг нее материализовались призрачные образы. Ее родители. Лорд и Леди Вайнхарт. Они лежали в лужах крови, а их безжизненные глаза с укором смотрели на дочь. И тогда, сквозь шепот иллюзии, прорвался голос самой Лейлы, искаженный таким ужасом, что по моей спине пробежали мурашки:

— Нет... Папа! Мама! Я не верю... не верю, что это была ты, Ириттель! Я не верю!

А следом, как эхо из самого моего кошмара, возник образ. Маленькая, десятилетняя я. Но искаженная, со злобной гримасой на лице, с золотыми глазами, полными черной магии, которая оставила на моих белках черные узоры молний. Этот жуткий муляж отшатнулся от Лейлы и зашипел голосом, в котором не было ничего от меня настоящей:

— Ты предала меня! Ты им поверила! Я тебя ненавижу, слышишь?! Я ненавижу тебя!

Призрачная маленькая я растворилась, оставив Лейлу рыдать на коленях перед призраками ее родителей.

Запись оборвалась.

В амфитеатре воцарилась оглушительная тишина, которая была громче любого крика. А потом тысяча голов повернулась. Сначала на трибуны, где, как мне тут же указало шестое чувство, сидели трое. Кайл. Его лицо было бледным и жестоким, он смотрел прямо на меня, и его ненависть была почти осязаемой. Рейн. Он сидел, откинувшись назад, его красивые черты лица были высечены из льда, как и его магия, а его взгляд, который я когда-то обожала, сейчас прожигал меня насквозь безразличием, хуже любой ненависти. И между ними – Лейла. Она, сейчас уже почти взрослая девушка, закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали. Весь ее вид кричал: "Смотрите, что она со мной сделала!". Но, черт возьми, какими же они стали большими...

А потом эти тысячи взглядов, как один, медленно, неумолимо переметнулись на меня. На