Читать книгу - "Клетка - Ариша Дашковская"

забора. Внутри убранство дома не претендовало на роскошь. Всё слишком просто. Астафьев подтолкнул меня вверх по деревянной лестнице. На втором этаже располагалась комната, которую он так красочно расписывал мне в палате. Светлая, даже в такую пасмурную погоду, с пушистым бежевым ковром на полу, прежде чем наступить на который я старательно потёр носками по половицам. На окнах горшки с разноцветными фиалками. Полутораспальная кровать застелена бельем в мелкий цветочек. На неё он меня и усадил. А сам исчез, чтобы через несколько минут появиться с темноволосой женщиной, прячущей смешливые глаза за толстыми линзами очков.

— Маша, просто Маша, никаких теть-моть, — представилась она и тут же начинаела экзекуцию. Продрав свалявшиеся волосы гребнем, потащила в ванную, помогла раздеться, нисколько не церемонясь с больничной робой, и запихнула меня под душ. Потом абсолютно голого, успевшего кое-как обмотать бедра махровым полотенцем, вернула на то же место, откуда взяла под внимательный взгляд господина Астафьева.

Он смотрел так же, как в первый раз в клинике пластической хирургии, медленно скользя взглядом по плечам, рукам, исхудавшему торсу, разглядывал шрамы на теле. Подошёл, взял мою руку, нахмурился:

— Откуда они? Откуда эти шрамы на запястье, кто тебя кусал?

Почувствовал, как клубами тьмы, накатила дурнота, тело начало бить ознобом, вырвался и зашипел на него:

— Не трогай их. Не трогай. Это мои, мои воспоминания. Не отдам их тебе. Ничего не отдам.

Он потянулся ко мне. Зачем? Он не похож на доброго дядю, он похож на них. Он такой же, как они. Теперь я его разозлил и последует неотвратимое наказание. Соскользнул с кровати, упал на ковер, закрыл голову руками, сжался в комок, пытаясь защититься и, давясь слезами, умолял его не бить меня:

— Простите, я больше так не буду. Я сделаю всё, что вы захотите, только не бейте меня.

Астафьев наклонился ко мне. Он недоволен. Я зажмурился, готовясь к боли. Но он прижал меня к себе, погладил рукой по мокрым волосам, нашёптывая что-то, не различимое сквозь мои всхлипывания. Ощутил укол в плечо. Наверное, Маша. Тело обмякло, и Астафьев подхватил меня и уложил на кровать. Укрыл пледом, подтыкая его по бокам, совсем как бабушка в детстве. Смотрел, на меня, решая, можно ли уйти.

— Не уходите, пока я не усну, пожалуйста.

Тогда я считал его добрым спасителем. Затуманенным лекарствами и болезнью разумом даже не пытался понять, зачем незнакомому человеку облагодетельствовать сироту. Долгие уговоры в палате больницы были не более чем фарсом. Ему не требовалось моё согласие, чтобы увезти меня. Господин Астафьев уже давно всё решил. Моя выписка и документы на опеку уже лежали в его папке. Ему нужно было, чтобы я воспринимал его как старшего друга, а не как врага и тирана. Так было проще для него. Отказался бы я, зная, что меня ждёт? Нет. Потому что именно там я встретил человека, который навсегда останется в моём сердце. Каждое мгновение с которым я буду бережно хранить в памяти, как лучшее, что могло случиться со мной.

Глава 3. Лис

Темнота. В палате никогда не бывает темно. Обычно свет падает широкой полосой через дверной проём из коридора. Койка кажется непривычно мягкой. Может, это не палата? Может, я всё ещё в подвале? Боюсь пошевелиться. Страх сковывает движения. Опутывает липкой паутиной мысли. Неужели ничего не было, ни реанимации, ни дурки, ни тупицы Роди. И Астафьева не было. И сейчас из темноты донесётся шуршание, мерзкий звук перебора маленьких лапок. Раз. Два. Три. Соберись. Выдохни. Шевелю рукой — не прикован. Осторожно щупаю вокруг. Кровать. Значит, не сон. Я у того мужчины. Приподнимаюсь. Медленно встаю. Во рту сухо. Нужно найти Астафьева и попросить пить. А вдруг он спит? Лучше подождать до утра. А если утро не скоро? Можно самому найти кухню. Встал с кровати и понял — что-то не так. Да, я же совсем голый. Так не пойдёт. Вдруг столкнусь с кем-нибудь. Соорудил из простыни что-то вроде римской тоги. Наощупь вышел в коридор. Лестница должна быть справа. На первом этаже горит свет, и ступени достаточно хорошо освещены. Не хотелось бы запутаться в простыне, оступиться и скатиться вниз. Откуда-то раздавались приглушённые звуки. Свернул наугад в левый коридор, отходящий от широкого холла. Здесь хорошо. Свет приветливо и ровно горит. Одна из дверей приоткрыта. Заглядываю — вдруг за ней то, что я ищу. И застываю, чувствуя, как расширяются от немого ужаса глаза.

Это действительно кухня. На табурете, откинувшись к стене и положив руку на стол, сидел Астафьев. Одна рука судорожно стискивала край столешницы, а вторая по-хозяйски прижимала к паху рыжеватую голову увлечённого процессом парня. Минет сопровождался старательным причмокиванием и напряжённым покряхтыванием Астафьева. Гримасы на его лице быстро сменяли одна другую. И когда по нему пробежала судорога, Астафьев звучно выдохнул и резко подался всем телом вперёд. Но тут черты исказились гневом, и на щёку парня опустился тяжёлый кулак. Парень отскочил и, оказавшись у тумбы, спиной опёрся на нее, потирая скулу, на которой наливался синяк. В тёмных глазах на мгновение вспыхнул огонёк и тут же угас.

— Зубы! Сколько можно говорить? — гневно вскрикнул Астафьев.

В животе скрутило внутренности. Он ничем не отличается от них. Он лгал. Он будет заставлять меня делать это. И будет бить. Опять подвал. Только больше и комфортнее. Схватился пальцами за косяк двери, как будто он мог удержать меня здесь, не дать разуму уплыть в туман. Не хочу! Не хочу. Бежать! Развернулся неосторожно и задел дверь. Она с грохотом ударилась о стену, а я замер на месте. Парень сначала удивленно, а потом оценивающе посмотрел на меня, и на его лице появилась кривоватая ухмылка. Астафьев спешно запахнул полы своего махрового халата. В его взгляде застыл неподдельный ужас. Не думал, что я узнаю, что ты мудак? А я оказался не в то время, не в том месте. Пользуясь тем, что Астафьев в ступоре, и явно не знал, что делать, тихо развернулся и ушёл. На улицу идти бесполезно. Там охрана. Живо поймают и точно будут бить. Есть только один выход, который мне показался единственно правильным. Пройдя по коридору спокойным шагом, по лестнице я уже нёсся. Добежал до ванной и принялся лихорадочно шарить по полкам. Мне нужно лезвие. Обычное лезвие. Но здесь только разноцветные флакончики, триммер и футляр с электробритвой. Взгляд упал на отражение в зеркале. Взъерошенный, с безумным огнём в глазах и дрожащими побелевшими губами. Нет, это не безумие! Это спасение.