Читать книгу - "Прачка. История попаданки - Юки"

был способ отомстить мне за унижение.

— Похоже, грязь липнет даже к тем, кто родился в шелках, — однажды не выдержала я, когда он принес особенно запачканную рубаху.

Он приподнял бровь и усмехнулся:

— Зато некоторые всю жизнь живут в грязи.

Стиснув зубы до хруста, я промолчала. Просто взяла рубаху — и выстирала ее так, чтобы блеск ткани напоминал о его словах.

Вечером, возвращаясь в крохотную комнатку, я всегда задерживалась у окна, глядя на огни вдалеке. Там, в сияющих особняках, танцевали под музыку. Смех, вино, шелка… А здесь — запах мыла и старый барак.

Но я знала: пусть я ношу чужие рубахи к реке, я все равно осталась собой. И я докажу этому заносчивому Валморену, что даже грязь на что-то да способна.

Глава 4

Все началось в один обычный вечер, когда я мыла последнюю партию рубашек, оставшись совсем одна — ведь остальные девочки уже выполнили дневную норму. Пальцы онемели от холодной воды, а спина ныла так, будто я перетаскала на себе целый дом. И я мечтала о том, как вернусь домой, в свою комнату, на скрипучую кровать. И даже жесткий матрас покажется мне сейчас пуховой периной.

Дверь прачечной скрипнула, впуская на секунду свежий, ледяной воздух. Я не сразу посмотрела, кто пришел — слишком уж увлеченно терла белоснежную манжету, оттирая от нее пятно вина.

— Осторожнее с этой рубашкой, девица. Она стоит больше, чем твой месяц работы.

Мужской голос, донесшийся до меня из-за спины, был строгим, но в нем сквозила усталость — не та, что остается после долгого дня работы, а та, что съедает изнутри.

Я подняла глаза, поднимаясь на ноги. Обтерла руки об фартук и натянуто улыбнулась припозднившемуся клиенту.

Он стоял в дверях, в дорогом темно-зеленом камзоле, с серебряной вышивкой на рукавах. Высокий, статный, с гладко зачесанными назад русыми волосами. Черты его красивого лица были резкими, заостренными, словно он давно не спал, а взгляд — тяжелым, наполненным вселенской тоской.

— Милорд, — кивнула я, пытаясь сообразить, что привело его в столь поздний час.

Руки пусты, и ни сумки, ни корзины.

Он подошел ближе, кинул на стол аккуратно сложенные белые перчатки.

— Я не видел тебя раньше. Ты новенькая?

— Да, милорд. Линн Эдвайр.

— Линн, — повторил мужчина, будто пробуя имя на вкус. — Ты знаешь, кто я?

— Нет, милорд.

Он усмехнулся — коротко, почти горько.

— Кристиан Альтенберг.

Имя звучало, как удар гонга. Я слышала о нем от других прачек: один из самых влиятельных молодых дворян Элентмара, старший сын герцога, хозяин половины местных земель. В его доме пировали так, что потом еще неделю по городу ходили слухи.

— Завтра принесу рубашки, выстирай, как умеешь. Но… — он замолчал, глядя куда-то поверх моей головы. — Скажи, Линн… Ты когда-нибудь слышала, как люди рассказывают свои самые страшные секреты — просто так?

Меня будто холодной водой облило, а сердце ухнуло вниз. Что это с ним? Он… будто пьян, но взгляд трезвый, и говорит уверенно. О каких он секретах твердит?

— Милорд? — робко спросила я. — Что вы имеете в виду?

— Сам не знаю. Все это… так странно, — он чуть наклонил голову, глянув на меня задумчиво. — Я только зашел… а хочу рассказать тебе все. Все то, чего боюсь. Что не решаюсь сказать даже себе.

Я застыла, не смея пошевелиться. Не понимая, что происходит. Слова лились из него рекой, будто он пришел на исповедь:

— Знаешь, Линн, я боюсь. Боюсь, что стану таким же, как мой отец. Холодным и жестоким. Боюсь, что, когда умру, обо мне не вспомнят даже те, кто обязан будет плакать. И это — самое страшное.

Мужчина говорил тихо, спокойно, но каждая фраза цепляла, вызывая сочувствие и нечто иное. Это было не просто откровением, а чем-то большим, я это чувствовала.

Я ощущала, как его слова пульсируют в моей голове, будто мои собственные мысли. Слышала даже то, чего он не говорил вслух — дрожь в голосе, страх в каждом вдохе. И, странным образом, мне хотелось… понять его. Помочь ему.

Когда он закончил, его лицо разгладилось, словно мужчина сбросил с плеч камень. А потом Кристиан моргнул, как человек, внезапно проснувшийся.

— Ты… что я только что говорил? — нахмурился он.

— Ничего, милорд, — быстро сказала я, пряча дрожь в руках. — Вы велели постирать рубашки.

Он сжал губы, явно пытаясь вспомнить. Но так ничего и не сказал, выглядя донельзя растерянным. Будто нечто невидимое стерло его воспоминания. Словно какая-то магия забрала его слова. Оставила только их отзвук в моих ушах и сердце.

Это было так странно, что я потерла глаза, думая, не сон ли это. Но защипавшее слизистую мыло тут же убедило в реальности происходящего.

— Чертовщина какая-то… — пробормотал он и вышел, не оглядываясь.

А я осталась, стоя в облаке пара и мыльной пены.

Мир вокруг казался прежним — скрип досок, бульканье кипятка, голоса с улицы. Но что-то точно изменилось. Я чувствовала это внутри себя. И, кажется, это именно я заставила Альтенберга заговорить.

Глава 5

Этим утром я пришла на работу рассеянная. Даже попрощаться с Мирой забыла, а когда зашла в прачечную, чуть было не споткнулась о таз, забытый кем-то на проходе.

А все потому, что половину ночи проворочалась, мучаясь бессонницей. Вспоминая вчерашний вечер и странное признание того аристократа.

Что это вообще было? Почему он все это мне рассказал, и, черт побери, почему потом обо всем забыл?

Это было так похоже на магию, что я не понимала, как на это реагировать. И вроде стоит радоваться, что у меня появился дар, но неизвестность пугала. Может, это все лишь совпадение, и ничего нет?

Девочки отправились на обед, а я осталась доделать то, что не успела. И едва закончила со всем, вытерев руки о передник, как входная дверь распахнулась. Сквозняк ворвался в прачечную, развеяв пар, и я сразу почувствовала — это не обычный клиент.

Эшер Валморен стоял в проеме, как всегда уверенный, с легкой усмешкой на губах. Он был в темно-синем камзоле, а его волосы были растрепаны, будто он только что снял шляпу.

— Линн, — надменно процедил мужчина, — мне нужны мои рубашки. И срочно.

— Добрый день, милорд, — ровно ответила я, хотя внутри бурлила злость. — Их еще не высушили.

— У тебя всегда найдется оправдание, — заметил он, шагая ближе, оставляя грязные следы на каменном полу. — Но знаешь, что я думаю? Ты просто любишь спорить, признайся.

Я вскинула подбородок, неодобрительно глядя на