Читать книгу - "Покоренные судьбой - Кора Рейли"

Я шагнула к мужчине, и он открыл глаза. Один был вытекшим.

Потрескавшиеся, окровавленные губы шевельнулись, и он что-то сказал, но я не смогла разобрать, что именно. Несмотря на панику и тошноту, подступившие к горлу, подошла ближе.

Балетки коснулись крови и впитали ее, когда я замерла рядом с ним.

– Помоги мне, – прохрипел он.

Я забралась на носилки и в ужасе опустилась на колени. Что я могла сделать? Я не в силах помочь ему сбежать. Что, если это навредит моей семье?

Слезы застилали глаза.

Мужчина смотрел умоляюще.

– Помоги мне, пожалуйста. – Он судорожно втянул воздух. – Убей меня.

Я сглотнула и оцепенела.

Он повернул голову к ножам, которые так и не упали на пол.

– Зарежь меня, – умолял он.

Нахмурив брови, спрыгнула на пол и дрожащей рукой потянулась к ножу. Сжала пальцами окровавленную рукоять. Лезвие было покрыто кровью мужчины из-за бесконечных порезов, которые нанес Невио. Я старалась не смотреть на изувеченного мужчину слишком пристально. Не могла вынести доказательства чудовищности моей семьи.

Я уставилась на прозрачную ткань балетной пачки, которая медленно становилась красной от крови.

– Быстрее. Пока они не вернулись, – прохрипел мужчина.

Я посмотрела на его умоляющее лицо, вернее, на то, что от него осталось.

Слезы катились по моим щекам.

– Прояви милосердие, девочка, и убей меня.

Разве убийство может быть милосердным?

Я поклялась никогда не причинять боль ни одному живому существу: не ела мяса, молочных продуктов или яиц.

Но этот мужчина просит меня лишить его жизни.

Мои пальцы сжались на рукояти ножа, но меня словно парализовало.

Затем, несмотря на отвращение, я протянула другую руку и осторожно коснулась плеча мужчины. Я никогда не прикасалась к незнакомым людям. Но этот человек нуждался в утешении, и мне пришлось преодолеть себя. Снова.

– Я не могу. – Язык заплетался. Я убрала руку.

Мужчина попытался перевернуться, но наручники удерживали его на месте. Он застонал и откинулся на спину.

– Тогда дай мне нож. Не заставляй меня страдать.

– Я могу поговорить с отцом. Он пощадит тебя.

Мужчина засмеялся, отчего изо рта у него потекла струйка крови.

– Твой отец и его братья делают такое каждый день. Они пытают людей ради бизнеса и забавы. И не знают пощады.

Я боялась, что это правда – особенно после того, что услышала ранее. Мое сердце билось все быстрее, пульс в висках стал почти невыносимым. В ушах зазвенело. Мне нужна тишина.

И темнота. Мне нужно сладостное забвение.

Уцелевший глаз мужчины расширился. Измученный человек задрожал и заплакал. Он что-то увидел у меня за спиной.

– Грета, – тихо произнес Нино.

Я не обернулась, продолжая смотреть на изуродованное лицо мужчины. Я слушала его отчаянные всхлипывания. Я никогда не испытывала такого ужаса, как он.

Ужаса из-за людей, которых любила всем сердцем.

– Уходи отсюда немедленно, – сказал Нино и шагнул ко мне. – Если ты приблизишься к ней хоть на сантиметр, то пожалеешь, – процедил он совсем другим тоном, обратившись к жертве.

Мужчина зажмурил глаз, его плечи сотрясались от рыданий.

Но я зарыдала сильнее, пока наблюдала за его страданиями.

– Дай мне нож, Грета.

Я крепче сжала рукоять, не сводя взора с мужчины.

Нино потянулся к моей руке, но я оттолкнула его и прижалась спиной к стене. Я тяжело дышала. Нино нахмурился.

Он вскинул руки:

– Я не причиню тебе вреда. Ты знаешь. Отдай мне нож, и вернемся наверх.

Он подошел на шаг ближе, и я подняла лезвие так, что оно уперлось мне под ребра. Я достаточно насмотрелась тренировок по рукопашному бою, чтобы знать – именно сюда целятся, когда хотят убить. Вдобавок я всегда слушала, как Нино объясняет анатомию.

Нино посмотрел на нож и кивнул:

– Хорошо.

– Что, черт возьми, еще такое? – пробормотал папа, который тоже зашел в камеру.

Он замер, когда заметил меня. Суровость исчезла с его лица, а потом выражение стало непостижимым. Слишком много эмоций промелькнуло в его глазах за долю секунды.

Слезы продолжали застилать мне глаза, мое тело сотрясалось.

Папа взглянул на Нино, на нож в моих кулаках. Я целилась в мягкое место под ребрами.

– Что ты делаешь, дорогая? – Голос звучал нежно и ласково. В нем слышалось утешение и любовь. И именно это я и любила.

Он придвинулся ближе, но я сильнее прижала нож к своей груди, и он остановился.

– Что ты видела?

Я посмотрела ему в глаза и сглотнула. Все. Слишком многое. Я промолчала, но он, должно быть, прочитал это в моих глазах. Папа хорошо разбирался в людях.

Он взглянул на Нино. И на мужчину на полу.

– Он заслужил это, понимаешь?

Я всхлипнула, мотая головой. Я не хотела слышать ни слова. Я просто хотела уйти подальше.

И оказаться в темноте и тишине. Но я не могла уйти сейчас, не сделав того, что должна.

Хотя каждое слово, как шрапнель, застревало у меня в горле, я прохрипела:

– Не причиняй ему боли.

– Почему бы тебе не подняться наверх? – Папа протянул руку. И обменялся очередным взглядом с Нино, который переступал с ноги на ногу.

Возможно, они думали, что я ничего не замечаю. Они ошибались. Я видела все, любую мелочь, какой бы незначительной та ни была. В этом и заключалось, как ни парадоксально, и мое спасение сейчас.

Я отступила еще дальше и вжала нож в свою плоть. Острие пронзило кожу, и я застонала, не привыкшая к боли, но готовая выдержать ее.

Нино снова вскинул руки:

– Дорогая, брось нож.

– Прояви милосердие.

Папа коротко взглянул на мужчину, и по его взгляду стало ясно, что он этого не сделает.

Папа никогда не лгал мне, и сейчас тоже не станет.

– Нет. Даже ради тебя. Пока ты не можешь понять.

Мужчина открыл глаз и посмотрел на меня. Он желал смерти.

– Тогда убей его. Только не причиняй ему еще боли.

Папа посмотрел на меня, потом на мужчину и посуровел. Нино покачал головой, похоже, его раздражала вся эта ситуация, ринулся к мужчине, схватил его за голову и сильно повернул.

Я услышала, как сломалась его шея. Свет исчез из его уцелевшего глаза, но вместе с ним исчезли и ужас и мука.

Я с грохотом уронила нож. И папа с Нино посмотрели на меня так, словно я вот-вот сломаюсь.

Я выбежала из комнаты, ускользнув от папы, и помчалась быстрее, чем когда-либо прежде. Я знала коридоры наизусть, даже в темноте, которая окутывала их сейчас. За последние несколько лет я чересчур часто бродила по ним ночью.

Можно сказать, что электрический