Читать книгу - "Несокрушимо - Мелани Харлоу"

— Сильвия, какого черта?! — вскочил Бретт, и на пол посыпались десятки кубиков льда, но его брюки в области паха были насквозь мокрыми. — Ты с ума сошла?

— Нет, вовсе нет. Кажется, я как раз только что пришла в себя, — ответила я, чувствуя, как по венам бьёт адреналин. Казалось, что я могла сделать что угодно в этот момент. — Я должна была быть сумасшедшей, раз думала, что ты будешь мне верен, что сдержишь свои обещания. Ты — ничтожный лжец и изменник.

Господи, как же было прекрасно сказать это ему прямо в лицо!

Я перевела взгляд на Кимми.

— А ты просто дура, если думаешь, что он будет другим с тобой. Но это уже твоя проблема.

— Хватит! — резко бросил Бретт, поправляя галстук и оглядывая зал. Люди смотрели на нас.

— На самом деле, я только начала, — парировала я, подогретая мимозой и яростью оскорблённой женщины.

Я решительно направилась к танцплощадке в центре зала, где стоял Санта у своего красного бархатного трона и говорил в микрофон. Очередь детей тянулась к двери, все они ждали своей очереди, чтобы сесть ему на колени. Рядом два подростка в костюмах эльфов пытались сдерживать их нетерпение.

— Хо-хо-хо, — прогремел Санта, развернув старинный свиток. — Посмотрим, кто в этом году попал в список хороших, а кто — в список плохих!

Я подошла к нему и выхватила микрофон из рук.

— Давайте я помогу вам с этим, Санта.

Старик растерянно заморгал.

Повернувшись к толпе, я поднесла микрофон к губам.

— Простите, дамы и господа. Мне есть что сказать.

Зал замер. На лицах гостей читалось всё — от любопытства до шока. Обычно я была спокойной, сдержанной женщиной, совсем не из тех, кто хватает микрофон у Санты и устраивает лекцию в зале, где люди просто хотят насладиться своим бранчем с «Кровавой Мэри» и кишем.

— Для тех, кто меня не знает, я Сильвия Бакстер. По крайней мере, я была Сильвией Бакстер последние пятнадцать лет. А Сильвия Бакстер — это просто класс. Сильвия Бакстер выбирает путь достоинства. Сильвия Бакстер ведёт себя прилично.

Я сделала паузу.

— Сильвия Бакстер в списке хороших.

По залу прокатилась волна неодобрительного ропота.

— Но в этом зале есть люди, которые не попали в список хороших. Более того, некоторые из них возглавляют список плохих.

В этот момент один ребёнок в очереди к Санте расплакался.

— Мужья-изменщики, которые лгут и предают, — они в списке плохих, — сказала я, сверля взглядом Бретта, а потом и Кимми. — Наивные продавщицы одежды, которые распространяют гадкие сплетни. Они в списке плохих.

Я перевела взгляд на Типпи и остальных своих бывших «подруг».

— Неверные социальные карьеристки, которые называют себя твоими друзьями, пока вонзают нож в спину. Они в списке плохих.

Бретт поднялся из-за стола и начал двигаться в мою сторону.

Нет, черта с два. Я не позволю ему заткнуть меня.

Но, наверное, мне всё-таки стоило закончить это.

— Остальные, скорее всего, в списке хороших, — сказала я, уже ускоряя речь, пока Бретт приближался ко мне. — И если вы хотите оставаться в этом списке, это на самом деле очень просто.

Я пожала плечами.

— Не будьте сволочью. С Рождеством, друзья. Всем мира!

Я протянула руку и уронила микрофон.

Звук был ужасный. Я выглядела нелепо. Санта, скорее всего, вычеркнул меня из списка хороших, а люди здесь будут судачить обо мне ещё годы.

Но я чувствовала себя потрясающе крутой.

И это того стоило.

2

Генри

— Эй, ты всё ещё здесь?

Я оторвался от дубовой бочки, над которой работал, удивлённо взглянув на Деклана МакАллистера, шагавшего по каменному полу просторного винного погреба. Как финансовый директор Кловерли, он нечасто заглядывал сюда.

— Привет, Мак. Что-то случилось?

— Я увидел твою машину на стоянке. Сегодня субботний вечер, ДеСантис. Ты теперь свободный парень. Должен быть где-нибудь с девушками, а не тут, в подвале, делаешь массаж своему вину.

Я засмеялся.

— Батонаж, а не массаж.

— Какая разница, — отмахнулся он, наблюдая, как я вставляю длинный металлический штырь в отверстие сбоку бочки. — Чёрт, мне так хочется пошутить по этому поводу. Это будет считаться домогательством на рабочем месте?

— Слушай, это самое сексуальное, что будет у меня этим субботним вечером, так что давай без шуток, ладно? — Я повёл штырь взад-вперёд, скребя изогнутым металлическим наконечником по дну бочки.

Мак покачал головой.

— Это ужасно депрессивно. Даже шутить над этим не могу.

— Спасибо, придурок.

— Да брось, тебе надо выбираться отсюда. Поехали ко мне домой, выпьем пива, поужинаем. Фрэнни готовит жаркое.

— Ни за что. Я не буду вмешиваться в ваш субботний вечер с женой.

Но у меня тут же потекли слюнки при мысли о жарком. Я уже не помню, когда ел что-то домашнее. Но Мак, отец-одиночка троих девочек, и Фрэнни поженились пару месяцев назад — примерно в то же время, когда Рене, моя бывшая, подала на развод и ушла окончательно.

— Ты издеваешься? У меня трое детей, ДеСантис. У нас не бывает суббот, когда никто не вмешивается. И что ты ещё собираешься делать сегодня вечером, а?

Я замешкался. Правда заключалась в том, что мой вечер выглядел примерно так:

Съесть какую-то гадость из контейнера.

Посмотреть плохое порно, которое даже не заводит.

Всё равно подрочить.

Лечь спать.

Но я, конечно, не мог этого сказать. И не хотел быть чьим-то проектом милосердия на субботний вечер.

— На самом деле, у меня полно работы. Я тут надолго.

Мак не сдавался.

— Слушай, Генри, я тоже был разведённым. Я всё это проходил: отвратительная еда на вынос, разговоры с телевизором, ощущение, что все остальные в мире проводят время лучше тебя. — Он кивнул в сторону бочек. — Хотя, в твоём случае, это может быть правдой.

Смеясь, я вытащил штырь, поставил воздушный клапан обратно и перешёл к следующей бочке.

— Мне на самом деле нравится моя работа.

— Но ты тут безвылазно с самого сбора урожая, — продолжал он. — Уже начинаю думать, что ты спишь тут.

— Домой я всё-таки прихожу.

Правда, дома я чувствовал себя хуже. Я предпочитал яркие, просторные помещения винодельни тёмным, пустым комнатам своего дома. Как главный винодел, я всегда находил себе занятие здесь. Мы были маленькой винодельней, но я участвовал в каждом этапе процесса — и на винограднике, и в погребе. И всё делали вручную, по моему настоянию. Это требовало терпения, мастерства и времени, но я не хотел по-другому. Дома же я только сидел и