Читать книгу - "Центумвир - Александра Лимова"

– Да ты еще и философ, Ярый! – сквозь зубы выдал Андрей, язвительно глядя на цинично улыбнувшегося ему мужчину, с соболезнованием глядящего Астраханову в глаза и жестом упредившего недобро прищурившегося Вадима. Но прежде чем Ярый успел поправить очевидную ошибку Астраханова, это сделал Илья:

– Энтропия это понятие, применяемое в сложных математических конструкциях, а не сфера философии. – Пожал плечом, приподняв бровь в ответ на тяжелый взгляд Астраханова, и посмотрел за его плечо, на мужчину на диване.

Тот отсалютовал Илье бутылкой и отпил алкоголь, взглядом велев шатену передать ему пепельницу, расположенную на краю стола Ильи.

– Да ладно, Андрей, чего ты распинаешься? – произнес Борис, с насмешкой посмотрев на Вадима, усаживающегося на свой стул. – Молодняк волчий, без чести и понятий. Они же сами себя перегрызут, деньги – одна мотивация. Отдадим мы им Еремеева, не жадные же. Мне прямо интересно, кто из этих змеенышей кого первым сожрет. Надо же поощрять интеллект, а не в контроле держать стайку волчар, которые без этого контроля предела не видят и жрут друг друга. Вот и эти пусть сожрут. Ставку сделать, что ли, а, Илюш? Примешь? Не обессудь, но на Ярого поставлю. Он пожестче тебя будет.

– А вот я бы подумал, Борь. – Отозвался Андрей, миролюбиво улыбнувшись компаньону. – Илюша у нас тоже мастак энтропии. – Повернул голову в профиль и, глядя в сторону, весомо посоветовал, – ты взвесь все, Ярый, как-никак в делах не первый год. Да и отец тебя явно неплохо натаскал на свою беду, и ты как никто другой должен знать, что не всех хищников получается приручать. Вон Вадим пару минут назад сокрушался о покусанных руках.

– Про свернутые шеи рассказать не успел, Андрей, – фыркнул Вадим, предупреждающе глядя на рассмеявшегося Астраханова, со значением посмотревшего на усмехнувшегося Илью, привставшего на кресле и обновившего алкоголь в протянутом Вадимом бокале.

Вернулись люди с бумагами, протянули их мужчине на диване, быстро просматревшего их. Попытки Бориса и Андрея завязать непринуждённый разговор между собой, топились в вязкой тишине напряженного ожидания Ильи, Вадима и пришедших с ними людей. Наконец, отложив бумаги, мужчина посмотрел на Илью и кивнул.

Шатен на мгновение прикусил губу, смазывая удовлетворенную улыбку и посмотрел совсем другим взглядом на сцепившего челюсть и с неприязнью глядящего на него Астраханова.

– Как же я от вас устал, тупорылые пережитки лихих, – едва слышно, действительно очень утомленно выдохнул Вадим, и уже без всякой насмешки, ледяным и крайне серьезным тоном спросил то, ради чего они в этот вечер вошли в кабинет Ильи, – Хан, вам было дано две недели на ликвидацию ваших фирм, раз не захотели смены учредителей и еще неделю для того, чтобы переехать вам и вашим семьям. Судебные предписания не выполнены. Почему организации все еще значатся в реестре, вы в городе, по-прежнему превышаете полномочия, которых вас лишили две с половиной недели назад, а я вынужден искать вас вечером, чтобы задать этот вопрос?

– Мы уже говорили. – Андрей, едва заметно отодвинулся в кресле от Вадима, подсознательно реагируя на то, что неумолимой беспросветной теменью расцветало в крайне серьезных карих глазах Вадима и прогрессивно неумолимо утяжеляло его взгляд.

Вадим повернул голову в профиль, ожидая слова. Слова от мужчины на диване, с задумчивым прищуром глядящего на Астраханова. Спустя мгновение был вынесен приговор. Взвешенно, негромко, императивно:

– Обвинительный. С назначением, без освобождения.

– И права на апелляцию. – Кивнул Вадим, с тихим эхом напитывающегося внутри мощью удовольствия, сулящего злой рок и неизбежность напряженным донельзя Андрею и Борису.

Напряженным, потому что мужчина на диване кивнул в ответ на вопросительный взгляд Вадима – была соблюдена последняя формальность там, где все было предопределено с самого начала. Именно потому Андрей и Борис одеревенели, когда эти люди только переступили порог.

Повисшая тягостная тишина явственно ознаменовала то, что именно сейчас ситуация решится достаточно радикально. Илья положил локти на подлокотники своего кресла, в его глазах мелькнуло краткое довольство и, впервые за эти месяцы, успокоение и уверенность в завтрашнем дне. Явно хорошем завтрашнем дне. Очень перспективном. Пожалуй, сегодня это лучший подарок от злодейки-судьбы на его день рождения за последние не самые легкие годы.