Читать книгу - "Внеплановая беременность - Валентина Кострова"

Пора вставать. Нужно будет заехать в офис, написать отчет по командировке, пообщаться с коллегами, узнать все «мирные» новости предприятия. И получить новое задание. Я не собираюсь надолго задерживаться в Москве.

Выхожу из комнаты, слышу, как на кухне суетится мать, целенаправленно иду ванную комнату. Недовольно смотрю на поврежденный замок, нужно достать с балкона инструменты, пока я в городе, все починить, подкрутить. Смотрю в зеркало, провожу ладонью по бороде. М-да, в Новом году можно подрабатывать Дедом Морозом, спреем покрасить в белый цвет. Хмыкаю, беру со стиральной машинки свою мужскую косметичку, достаю триммер. Укорачиваю бороду до щетины. Подстричься стоит зайти к Лиде. Вот и повод для встречи, а там посмотрим по обстоятельствам.

Включаю воду в душе, пробую рукой температуру, раздеваюсь. Несколько минут просто стою под потоком горячей струи, чувствуя, как мышцы расслабляются, кожа распаривается. Еще один пункт из списка дел пока в столице: нужно позвонить Ваньке и напроситься в баньку, заодно и пиво попьем, может присоединится Сашка. Ванька и Сашка — школьные друганы, с которыми прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Я знаю, что эти мужики никогда не подведут, в трудную минуту подставят свои крепкие плечи и не дадут упасть с высоты.

По привычке намыливаю голову мылом, и мыло сразу попадает в глаза. Отдергиваю занавеску, на ощупь ищу полотенце, где-то оно должно быть рядом.

— Ой! — слышу испуганное в дверях, разлепляю веки и вижу пунцовую вчерашнюю школьницу. Хватаю с крючка полотенце и прикрываюсь.

— Вышла! — рявкаю. От неожиданности, что девчонка увидела меня тут голого, голос звучит слишком громко. Она захлопывает дверь, я ругаюсь сквозь зубы, поспешно смывая с себя мыльную пену. Глухое раздражение клокочет внутри, как закипающая вода в кастрюле на плите. Но в первую очередь я сержусь на себя. Нужно было сначала сделать замок в ванной, а потом уже намыливаться.

— Ты бы не кричал на ребенка! — нападает на меня мать, едва я появляюсь на кухне. Удивленно смотрю в родное лицо, стараюсь не злиться в ответ. Мама эмоциональный человек, вспыхнет и тут же погаснет. Это я могу долго все копить в себе, а потом сорваться, вспылить, извергнуть из себя все, что думаю, как давно спящий вулкан.

— Я не кричал.

— Я все слышала!

— Мам, я просто от неожиданности повысил голос. Согласись, впервые в доме находится кто-то посторонний, когда я приезжаю, — присаживаюсь на стул возле стола, пододвигаю наполненную кружку с горячим кофем. Мне тут же перед носом ставят пышный омлет с поджаренными сосисками, грибами, помидорами.

— Спасибо. — беру вилку в руки, мать отворачивается к плите и допекает оладушки.

— Скажи мне, мам, зачем ты впускаешь квартирантов? Тебе не хватает денег, что я присылаю? На что ты тратишь, если все платежки оплачиваются с моей карты. Может ты хочешь, куда-то поехать заграницу? Скажи, я куплю тебе путевку. Или… — тут перестаю жевать, обеспокоенно смотрю на спину матери, пытаясь с ходу подметить изменения с последней нашей встречи. На первый взгляд все такая же: стройная, держит себя в руках по поводу веса, привычка из прошлого, когда была актрисой театра; седых волос мне не суждено увидеть, она подкрашивает их; вчера ничего необычного в ее глазах не увидел. Выглядит прекрасно для своих лет.

— Ты заболела? Тебе какой-то диагноз поставили? — меня начинает потряхивать от озарения, держусь на честном слове, чтобы не схватить ее и не развернуть к себе лицом, насильно выпытать правду. Мама выключает плиту, берет тарелку с горячими оладушками, поворачивается ко мне. Лицо серьезно, отчего у меня сердце бухает куда-то на дно желудка. Я, конечно, не идеальный сын, но мать люблю. И терять не хочу.

— Мама!

— Голос не повышай. Ешь, давай, — садится напротив меня, строгим взглядом приказывает есть, а у меня кусок в горло не лезет. Качает головой. — Не придумывай себе ничего. Здорова я.

— Правда?

— Правда. И квартирантов беру не из-за денег.

— А из-за чего? — непонимающе смотрю на мать. Она поджимает губы, отводит глаза в сторону. Я терпеливо жду, продолжая ковыряться в тарелке.

— Одиноко мне. Тебя часто дома не бывает. И…

— Мам, не начинай, — морщусь, уже жалея, что затронул тему.

— Что не начинай? Я правду говорю, Никит. После развода ты замкнулся в себе, с Пашкой общаешься от случая к случаю. Парень растет, отца знает только по телефону. Я понимаю, ты не хочешь встречаться с Мариной, но сын то причем?

— Ты хочешь взять к себе его на осенние каникулы? Я, конечно, попробую с Мариной поговорить, но боюсь, что они поедут в Эмираты или в Майами. Где там у ее хахаля особняк? А? — говорю резко, пресекая тоном дальнейшие попытки обсуждать данную тему.

— Никит…

— Было очень вкусно! — делаю большой глоток остывшего кофе из кружки, доедать омлет нет желания. Встаю, подхожу к матери, чмокаю ее в щеку. Она пытается меня удержать взглядом, хватает за руку, но я осторожно разжимаю ее пальцы у себя на запястье.

— Никит…

— Я на работу. Вернусь после обеда.