Читать книгу - "У очага любви - Ли Уилкинсон"

— Это была идея Дэвида. Он всегда отлично разбирался в технике. Компьютеры, современные технологии — это его конек.

— А вы?

— А мне пришлось закончить курсы, потому что тогда я вообще ничего не понимала в этом деле.

— Ну и как, освоились?

— Да. К моему удивлению, это все оказалось очень даже интересным.

— В какой колледж вы ходили?

— Я не ходила в колледж. Мне пришлось заканчивать вечерние курсы. Почти целый год, потому что я не могла бросить работу — нужно было на что-то жить.

— А где вы работали?

— В отеле.

— В отделе регистрации?

— Почему вы так подумали?

— У вас очень приятный голос. И вы очень хорошо говорите.

Дэвид тоже как-то сказал ей об этом. Элеонора видела, что Роберт ждет утвердительного ответа, но в ней взыграла гордость, и она твердо ответила:

— Нет. Я работала на кухне.

— Все время, учась по вечерам? И никто не мог вам помочь? Даже Бенсон?

— Нет. У Дэвида тоже не было возможности помогать мне.

На самом деле, Элеонора сама помогала ему деньгами, пока он заканчивал колледж.

— И почему же вы решили заняться бизнесом, а не продолжили работать на прежнем месте или не нашли новую работу?

— Это было наше общее решение — начать свое дело и работать на самих себя.

На самом деле, все обстояло несколько иначе. Вначале Элеоноре просто хотелось, чтобы у нее было что-то свое, хоть что-нибудь — небольшой бизнес. Может быть, магазин подержанных книг или чайная. Элеоноре нужны были всего лишь независимость и безопасность. И только потом в ее мечтах появился Дэвид.

В детстве она была спокойной, даже замкнутой и, как говорили взрослые, «жила в своем собственном мире». Они считали ее очень способной и умной девочкой, но почему-то оценки в школе всегда были невысокие. Элеонора не была лучшей ни по одному предмету. Расставаясь со школой, она не испытывала грусти и практически сразу же пошла работать — посудомойкой в детском приюте.

Как только Элеонора достигла совершеннолетия, она поспешила распрощаться с приютом и вскоре нашла себе работу помощницы повара в отеле. Благодаря этому месту, Элеонора получила комнатку, маленькую темную комнатушку с окнами во двор. Но все-таки это была ее комната, ее убежище, ее личное пространство. Элеонору переполняло опьяняющее чувство свободы. Впервые в своей жизни она сама руководила своей жизнью.

И хоть зарплата была далеко не высокая, у Элеоноры была возможность копить. И она экономила каждое пенни, экономила на всем.

Остальные служащие отеля были в основном молодыми и любили частенько развлекаться в местных барах и пабах. Сначала они приглашали Элеонору с собой, но та всегда отказывалась, чувствуя, что никто не понимает ее отказов. Она никогда не спешила заводить знакомства, хотя была со всеми вежлива и дружелюбна. Вскоре приглашения прекратились, и Элеонора была рада, что ее, наконец оставили в покое.

Через некоторое время Элеонора нашла себе дополнительную работу в супермаркете. По выходным дням и после работы в отеле она работала на кассе. Рабочий день ее заканчивался уже почти к ночи, и Элеонора валилась с ног от усталости. У нее не оставалось сил даже на то, чтобы помечтать о прекрасном будущем. Но возможно, это было и не нужно. Мечты о прекрасном будущем скоро должны были стать реальностью. Три года беспрестанной работы и экономии принесли свои плоды. Еще один год, и можно начинать подыскивать какое-нибудь помещение для аренды под магазин.

Однажды вечером, уже перед самым закрытием супермаркета, Элеонора увидела у своей кассы молодого человека в джинсах и потрепанной куртке. Это был Дэвид.

Она не видела его почти пять лет, но все равно смогла бы узнать где угодно и в чем угодно. Этот прямой нос, красивые карие глаза и пряди вьющихся черных волос, спадающих на лоб, было невозможно забыть.

Ее сердце бешено заколотилось.

Дэвид тоже учился в «Саннисайд», и Элеонора долго боготворила его, глядя на него снизу вверх, мечтая только о том, чтобы он наконец заметил ее. А он, казалось, и не подозревал о ее существовании — она была младше его на пару лет. И когда он ушел из школы, даже не попрощавшись с ней, Элеонора чувствовала себя опустошенной и покинутой.

— Вот это да! Привет! Ты ведь Элла, да? — Он улыбался белозубой улыбкой, которая особенно ярко выделялась на его смуглом лице. — Вот так сюрприз. Прямо-таки взрыв из прошлого.

— Не ожидала, что ты меня узнаешь, — неловко призналась Элеонора.

— Ну, ты не так уж сильно изменилась, хоть и повзрослела.

— Ты тоже.

— А давно ты закончила «Саннисайд»?

— Три года назад, — ответила Элеонора, принимаясь пробивать чек.

— Наверное, ты уезжала оттуда с радостью. Как же я ненавидел это место! И чем ты потом занималась?

— Работала.

— Встречаешься с кем-нибудь?

— Нет… Я…

— Вечно эти кассирши! Только бы болтать, никогда не работают, — нарочито громко высказалась женщина, которая стояла в очереди сразу за Дэвидом.

— Вечно эти сварливые тетки! Только бы поворчать, — ответил Дэвид таким же тоном.

— Мне и в самом деле нельзя болтать, — виновато признала Элеонора.

— Это еще почему? Ты же не механизм какой-нибудь. — Он полез в карман. — О нет! Черт!

— Что случилось?

— Я выскочил из дому в спешке и забыл бумажник. Боюсь, я не могу за все это расплатиться, — кивнул он на свои скудные покупки.

— А кредитки у тебя нет?

— Она тоже в бумажнике.

— Забирай. Тут не такая уж большая сумма. Я вычту ее из своей зарплаты.

— Ты серьезно?

— Да.

— Ладно, во сколько ты освободишься?

— Минут через десять.

— Я подожду тебя на улице.

Он действительно ждал ее на холодном сентябрьском ветру.

— Можем зайти выпить по чашке кофе, если хочешь, — собирался было предложить он, но тут же оборвал себя: — Тьфу, у меня же нет с собой денег.

— Ничего страшного. Я заплачу.

Идя с ним рядом, Элеонора с удивлением отметила, что он не такой высокий, каким представлялся ей все время — сейчас они были почти одного роста. Для мужчины Дэвид был, пожалуй, даже низковат.

У стойки она заметила, как жадно он разглядывает сэндвич с говядиной.

— Ты случайно не голоден? — спросила его Элеонора.

— Ужасно. Весь день не было времени нормально поесть.

Через несколько минут они сидели друг напротив друга за столом, накрытым грязной скатертью.