Читать книгу - "Остров любящей женщины - Наталья Труш"

Васильев не ответил.

Когда еще через пару часов Катерина набрала его номер, то услышала «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети»…

Она даже не запомнила, что написала ему после суток такого ожидания. Наверно, что-то обидное. Сообщение не сохранила, телефон выключила и легла спать. Забылась дурным тяжелым сном под утро. Ей снился Леха Васильев. Он шел по берегу реки. Она тоже шла по берегу реки, только по другому. А между ними по воде плыли бревна — лесосплав. Она кричала ему, чтобы он попробовал перейти через реку. «По бревнышкам, по бревнышкам!» Он то ли не слышал, то ли не хотел. Он был в странной одежде — в белой рубахе и таких же белых широких штанах, за плечами — белая котомка, в руках — посох. Он то уходил в глубь леса, так что она теряла его из виду, то снова выходил к реке. А она бежала по своему берегу и плакала в голос.

От плача своего Катерина и проснулась. Встала, умылась, попробовала все в кучку собрать. «Во-первых, отбросить мысли о предательстве, — сказала она сама себе. — Во-вторых, подождать».

Поехала на работу к обеду, телефон забыла дома. Юлька, увидев Катерину, поволокла ее в женский туалет, где битый час приводила в порядок ее опухшие глаза, расспрашивая при этом все подробности.

— И что? Так и нет сообщений? — спросила она, выслушав невнятное Катькино бормотание.

— Не знаю!!! — снова заплакала Катька. — Я телефон дома забыла!!!

Юлька высвистала Аню, и к Катерине домой отправились все втроем.

Телефон не сразу нашли. Он завалился за журнальный столик, а поскольку аппарат был отключен, то голоса не подавал. Катерина включала его трясущимися руками. Как только засветился экран, внутри мобильника знакомо «забулькало» — упали смс-сообщения.

— Читай! — хором завопили Аня с Юлей.

Эсэмэсок было три. Катерина читала и не понимала смысла. Сообщения перечитали сто раз, пока поняли: с Лехой Васильевым случилось несчастье.

* * *

В Первомайский Леха Васильев и Максим Копылов уезжали в хорошем настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Завтра Новый год, потом праздничные каникулы, в которые никто из недругов даже не подумает рогом шевелить. Во-первых, зная, что Васильев улетел в Питер, мальчики-захватчики тоже подались погреть мускулы на солнышке в теплых краях. В принципе у них и так все уже было готово к захвату предприятия. Документы — комар носа не подточит. Оставались мелочи типа подписи одного туза из чиновников да согласия одного мелкого предателя из акционеров. И все! Дальше по-накатанному, как было уже не раз: маски-шоу, буря и натиск, как вождь пролетариата рекомендовал, сначала будем брать почту и телеграф. Потом судебная волокита, а судья свой в доску — носки в полоску. Пока Васильев со товарищи носятся по судам, предприятие можно сто раз продать, и все по-честному.

Схема эта Лехе Васильеву хорошо была знакома. Но и инструмент для взлома этой схемы тоже существовал. И Васильев держал его в своих руках. Плюс ко всему — он знал каждый шаг рейдеров, все их планы и исполнителей. Поэтому и надеялся, что просто переиграет их.

Выехать засветло, правда, не удалось. Машина, на которой Васильев и Копылов обычно ездили, была почему-то поставлена на профилактику в автосервис. Немного странно: не далее как месяц назад ее готовили к зиме свои ребята. А тут и сервис чужой. Пришлось звонить, уговаривать и торопить мастера. И когда машину забирали, на землю уже упали сгустившиеся синие сумерки, а за город на трассу выруливали вообще в полной темноте. Впрочем, это их не пугало. Трасса полупустая, и разбойники по ней не шастают.

В машине было тепло и уютно, музыка, большой термос с горячим сладким чаем с лимоном. А за бортом минус сорок.

— Гнать не будем, времени у нас в запасе — целая ночь, — сказал Леха Васильев. — Да и скользко.

Немного поговорили о работе, о том, как вся эта дребедень уже достала и как хочется жить «по-человечьи» — еще одно чудненькое словцо из лексикона Лехи Васильева. «По-человечьи» — это значит уйти из дома утром и вечером домой же вернуться, поваляться на диване перед «ящиком» или еще лучше — с книжкой, в выходные поехать на дачу, да раскочегарить баньку, да нахвостаться веником от души, а потом завалиться спать на старую бабушкину кровать. Дача у Лехи Васильева — бабкин дом в деревне. Ее он любил. А другой дом, с разными там зимними садами и каминами, он не любил. Был и такой у него. Что-то вроде показателя благосостояния. Надо, кстати, с этим «благосостоянием» что-то делать, пока не рассыпался в прах. Дом любит, чтобы в нем хозяева жили.

— Макс! Не спи! — Васильев двинул слегка в бок напарника. И тут же почувствовал, как машина резко вильнула на гололеде. — Оппа! Да, с такой дорогой шутить нельзя. Нам бы поворотик наш любимый не просмотреть. И шутливо пропел: «Где-то тут на Крыжополь… на Крыжополь… на Крыжополь… есть поворот!»

Вокруг все было такое однообразное — дорога и елки вдоль нее, что всякий раз они проскакивали мимо. А потом вылезали за поворот, чертыхая почем зря местную власть, которая никак не озаботится тем, чтобы понатыкать указателей. Кому особо указывать-то? Тут хорошо, если раз в сутки кто проедет.

За поворотом следовал крутой подъем, на вершине которого светились два глаза — встречный транспорт.

— Прижмись правее, — предупредил Макс.

— Да знаю. — Леха Васильев вывернул руль. — С дороги бы не слететь.

Машины стремительно сближались. Васильев сбросил скорость и притормозил. И тут же почувствовал, что машина не слушается его.

— Твою мать! Что с тормозами?!

Внедорожник уже поравнялся с огромным лесовозом, груженным под завязку бревнами, когда его начало крутить на скользкой дороге. Машина не слушалась руля.

Все произошло в одну секунду. Машину Лехи Васильева буквально развернуло поперек дороги, и прицеп лесовоза зацепил ее заднюю часть и потащил за собой, вниз.

Он подминал под себя джип, как игрушку. Будь машинка поменьше, лесовоз, наверно, проутюжил бы ее и не заметил, но внедорожник был более серьезным и тяжелым препятствием.

Почувствовав неладное, водитель лесовоза начал тормозить, но голый лед, горка, скорость и вес его махины с прицепом не давали ему возможности остановить лесовоз. Дико визжали тормоза и сыпались искры в тех местах, где металл рвался о металл. Грузовик в мертвой сцепке с искореженным джипом проползли по трассе метров пятьсот, пока лесовоз не остановился. От резкого торможения кабина дернулась вперед, потом назад. Это движение передалось всему автопоезду, и в тот же момент крепления, которые держали гору бревен, ослабли, выпуская на свободу одно бревно. Оно выскочило из связки, бухнуло в корпус раненого джипа и легко пробило его крышу. За первым по проложенной дорожке, как по наклонному желобу, заскользили другие бревна и в мгновение ока засыпали разбитую машину.

В наступившей через минуту тишине было слышно только музыку из-под горы бревен. Дверь кабины лесовоза распахнулась, и на снег выпрыгнул водитель. От увиденного у него зашевелились волосы на голове.