Читать книгу - "Приданое для Анжелики - Франсуа Деко"

Когда Адриан заговаривал о женитьбе, его новые знакомцы — кладовщики, спекулянты и финансисты — дружно принимались хохотать.

— Зачем? Ты посмотри, вся страна только и делает, что разводится! Что хорошего в браке?!

Адриану нечего было ответить. Он не знал, что в этом хорошего.

— Я хотела бы кое-что прояснить, — дрогнувшим голосом произнесла Анжелика.

Адриану было трудно даже посмотреть на нее.

— Простите, мадемуазель Беро. — Он покачал головой. — Но мне кажется, что у нас нет выбора. Буду честен, меня это не радует. Но я не вижу иного выхода. Мы с вами должны сделать то, о чем договорились наши отцы.

Наступила тишина. Антуан и Мария-Анна Лавуазье, прекрасно понимающие, что происходит, скорбно переглянулись.

— Вы уверены? — еле слышно осведомилась Анжелика.

— Да, — кивнул Адриан. — Мы живем среди людей. Они помнят, что мой отец рассчитывал на ваше приданое. Все рано или поздно узнают, что вы утратили эти средства на пути ко мне. Верно?

— Да, — совсем тихо, почти шепотом согласилась Анжелика.

— Люди не ведают, насколько вы и я противились этому браку. Они увидят лишь одно: обанкротившегося Аристида Матье, думавшего поправить дело с помощью ваших денег, и бесстыжего Адриана Матье, нарушившего слово, едва у него появилась такая возможность.

Тишина стояла могильная.

— Ваше положение, Анжелика, не лучше, особенно сейчас, когда женщины штурмуют дворцы и сами подают на развод. Я могу дать вам денег — более чем достаточно для молодой, имеющей вкус к жизни парижанки. Но вам нельзя их взять. — Адриан вздохнул и продолжил: — Но даже если вы не возьмете у нас ни сантима, это не решит ничего. Вам, учитывая все, что уже произошло, тут же налепят пожизненный титул абсолютной неудачницы, а мне — человека без чести. Я даже не знаю, что хуже.

Губы Анжелика затряслись, но Адриан обязан был сказать все.

— Ни вы, ни я не виновны ни в чем. Но нам никогда не отмыться. Я предлагаю заключить брак. — Молодой человек окинул взором всех присутствующих.

Антуан и Мария-Анна Лавуазье смотрели в пол, а Анжелика — полными слез глазами — в пустоту. Ему стало не по себе.

— Разводы разрешены декретом от двадцатого сентября, — торопливо, как-то по-мальчишески выпалил он. — Это теперь даже модно. Через полгода вы получите причитающуюся вам супружескую долю, и мы расстанемся.

Тишина в воздухе висела по-прежнему.

Адриан сделал над собой усилие, всем корпусом развернулся к девушке и спросил:

— Вы согласны?

Анжелика густо покраснела, опустила голову и ответила:

— Да.

Он ее ненавидел, как и она его. Но вариантов не было ни у него, ни у нее.

Свобода выбора появлялась только у тех вольнодумцев, которые готовы были сбросить со счетов так называемое общественное мнение. Но весь опыт жизни на Мартинике ясно говорил Анжелике, что оно-то и представляет собой самую большую опасность.

Едва мсье Кастена объявил сына от черной женщины своим, как его перестали приглашать в гости. Еще через полгода он был вынужден уехать с острова вместе со всей семьей. Их просто выдавили оттуда. Общество везде обязывало своих членов соблюдать некий неписаный свод правил. Так было и на Мартинике, и в Париже.

— Адриан, Анжелика! — подала голос Мария-Анна. — Я должна вас обоих предупредить: в моем доме небезопасно.

— Мария-Анна!.. — попытался остановить ее муж, но она оборвала его жестом, не терпящим возражений, и заявила:

— Молчи, Антуан, сейчас не время для церемоний. Ты и сам знаешь, с тех пор как выпустили из тюрьмы Годо, комиссары конвента могут объявиться здесь в самый неожиданный момент.

— Не беспокойтесь, мадам Лавуазье. — Адриан поднялся с кресла. — Я уже снял квартиру в центре и не вижу никаких препятствий к переезду туда Анжелики.

— Чем раньше, тем лучше, — подхватила мадам Лавуазье. — Я прикажу, чтобы немедленно собрали багаж.

Анжелика сидела как раздавленная. Ее уже ни о чем не спрашивали. Она даже подумала, что, наверное, точно так же жизнь обошлась с мадам Лавуазье, когда той было неполных тринадцать лет. Старшие все решали сами.

Но возразить было нечего.

Потом они буквально за полчаса добрались до квартиры, снятой специально для нее. Анжелика поднялась по шлифованным каменным ступенькам и вежливо кивнула швейцару, услужливо открывшему дверь. Потом она показала заметавшейся гувернантке, куда поставить багаж, собранный для нее мадам Лавуазье, и впервые мысленно примерила чужую фамилию на себя.

«Мадам Матье». — Нет, это звучало ужасно.

Адриан повел ее по комнатам, знакомя с обстановкой, а заодно, видимо, и с тем достатком, который будет ей принадлежать после развода, но Анжелика так и не сумела остановиться.

«Мадам Матье, мадам Матье, мадам Матье».

Она решительно не могла привыкнуть к этому чудовищному насилию над языком и смыслом происходящего.

— Нравится? — с плохо скрываемой ревностью и нотками раздражения поинтересовался Адриан.

Он хотел, чтобы она оценила результат его заботы, и уже знал, что этого не будет.

«Вот так они все и живут», — поняла Анжелика.

— Нет.

Жених насупился, а Анжелика вдруг почувствовала, что ей здесь не хватает воздуха.

— Я хочу в свет.

Брови Адриана удивленно поползли вверх.

— Так это…

— Кто во Франции первая дама? — поинтересовалась Анжелика. — Или у вас больше нет таковой?

— Мадам Ролан, — после небольшой заминки сказал жених и пожал плечами.

— Значит, вези меня к мадам Ролан, — потребовала Анжелика.

Ее здесь не устраивало абсолютно все. Она вовсе не была неблагодарной. Просто сама эта обязанность быть признательной и бесила ее больше всего. Кусок хлеба, протянутый в кибитке грязной рукой, не злил девушку, а этот дом сводил ее с ума.

«Другим заплачено», — подумала она, и эта мысль завела ее окончательно.

— Ну что, повезешь?

Адриан Матье, пытаясь сохранять независимость, с показным равнодушием хмыкнул и заявил:

— Поехали.

Охотник получил сведения о том, что Адриан Матье впервые отклонился от обычного маршрута, буквально через полчаса. В записке, доставленной посыльным, было указано все: маршрут, адрес и даже время прибытия в дом, не занесенный в сыскные списки. С Адрианом была девушка и какой-то багаж.

Девушка сама по себе не значила ничего. В Париже их много. Не важен был и дом сам по себе. Охотник знал, что спекулянты часто живут на самой грани закона, так что никому неизвестная, заранее снятая квартира — скорее норма, чем неожиданность. Но вот багаж…