Читать книгу - "Соколиная охота - Роберт Линдон"

Радульф осушил кружку и стукнул ею о стол.

— За последние дни я достаточно претерпел, чтобы искупить вину на всю свою оставшуюся жизнь.

Валлон похлопал ладонью по столу. Все взгляды устремились на него. Радульф ссадил девочку с колена.

— Пора мне кое-что сказать вам. Все наше предприятие настолько сильно зависит от счастливого стечения обстоятельств, что я не берусь предположить, что принесет нам завтрашний день, не говоря уже о следующей неделе. Наша первоочередная цель состоит в том, чтобы добраться до ростовщика. Я не скажу, где он ведет свои дела, ибо кто-то из вас, возможно, попадет в плен. Если мы решим эту задачу, то потом я намерен возглавить морскую экспедицию в Норвегию за кречетами. Птиц нужно будет доставить через русские земли в Анатолию. Есть надежда, что мы даже извлечем прибыль из этой рискованной затеи. И если это произойдет, то каждый из вас получит свою долю. Но ты не сильно радуйся, Радульф. Если сейчас и можно что-то сказать наверняка, так это только то, что не все, кто пойдет в поход, дойдут до его конца. Это все, что вам надо знать на сегодня.

Геро сидел, опустив голову. Вэланд смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Радульф осклабился и поднял кружку.

— Или пан, или пропал!

— Пропасть нам будет совсем не трудно. Всадники разнесут описания нашей внешности в гарнизоны всех городов на севере.

Валлон обвел взглядом сидящих за столом.

— Давайте посмотрим правде в глаза, нас ведь трудно не узнать. Ульф предложил нас завтра проводить. Через день-другой мы доберемся до более густонаселенного района. При необходимости будем идти и ночью. Как только дойдем до равнин, где придется двигаться по большим дорогам, мы разделимся. Вэланд и Радульф пойдут на разведку вперед и постараются подыскать убежище, где мы могли бы поесть и переночевать. Ричард и Геро будут идти со мной. Каждый вечер мы будем встречаться.

Стояла глубокая ночь, но Валлон все еще не спал. Его одолевали мысли столь же беспокойные, как и мышь, шуршащая в соломе, разбросанной вокруг него. Геро тоже не мог уснуть. От леденящего кровь крика он резко сел, ахнув от ужаса. Призрачная белая фигура, вспорхнув с балки под крышей, вылетела сквозь узкое окно над дверью. Геро перекрестился.

— Это всего лишь сова, — сказал Валлон.

— Птица, предвещающая беду.

— Лучше скажи мне, что тебе не дает покоя.

— Сэр, вы действительно намерены возглавить экспедицию в Норвегию?

— Именно это и собираюсь сделать.

— Простите меня, сэр. Просто после всего, через что нам пришлось пройти, предпринимать новый, даже более опасный, поход представляется безумием.

— Не таким уж и безумием. Когда наши пути впервые пересеклись, я направлялся в Константинополь. И это по-прежнему остается моей конечной целью. Просто кречеты приведут меня туда несколько другим маршрутом.

— Но на Руси так опасно. Косьма говорил мне, что эта страна погружена в анархию. И потом еще кочевники в южных степях. Вы знаете, что они сделали с русским князем, попавшим к ним в плен?

— Думаю, убили, медленно и мучительно.

— А потом из его черепа сделали кубок.

— Геро, меня арестуют, как только я вернусь во Францию. Я предпочитаю встретиться с дикарями, чем в третий раз появиться на родине.

— Нет необходимости возвращаться через Францию.

У Валлона появилось слабое подозрение, что последует дальше.

— Да неужели?

— Вы ничем не обязаны семье Ольбека. Все как раз наоборот. Мы проделали весь этот путь ради Вальтера, и как они отблагодарили нас? Мало того, что Дрого пытался нас убить, так еще и Ольбек готов был отпустить нас без гроша в кармане.

— То есть ты хочешь сказать, что мне следует украсть деньги, предназначенные для экспедиции.

— Это будет не более чем плата за услуги, которые вы уже оказали.

— Значит, по-твоему, я должен оставить Вальтера гнить в неволе и дальше?

— Именно так, сэр, вы и сказали, когда поняли, что он лгал, говоря о богатстве своей семьи.

— Будь я в его положении, то поступил бы так же.

— Извините меня, но я не верю, что вы бы пошли на такое.

Валлон взвился.

— Да что ты вообще можешь знать о жестоких ударах судьбы?! Ты не представляешь, как это — быть пленником! Ты понятия не имеешь, что чувствует узник, когда недели идут за неделями, месяцы за месяцами, а он не знает, суждено ли ему еще когда-нибудь снова увидеть свой дом.

— Сэр, вы были в плену?

Валлон упал на спину.

— Издержки войны. А теперь ложись спать. Скоро начнет светать, а у нас впереди трудный день.

Геро поудобнее устроился на соломе. Валлон знал, что его тревожит. Они странствовали уже почти полгода, но настоящее путешествие еще только начиналось.

— Ты, должно быть, скучаешь по дому?

— Не так по дому, как по медицинской школе. А вы, сэр? Сегодня я впервые услышал, что вы заговорили о доме.

— У меня нет дома. Я изгой.

— Да, знаю. Но что-то же было до этого.

— Не было никакого «до этого».

Валлон уставился в темноту, вспоминая грустную балладу о рыцаре-изгнаннике, который обернулся, чтобы последний раз взглянуть на дом, и увидел открытые двери и ворота без замков, опустевшие конюшни: люди ушли, кони разбежались, соколы улетели.

Валлон вздохнул. У него нет пути назад. Как бы далеко он ни отправился, дорога всегда будет уводить его еще дальше.

— Сэр, кажется, у вас тяжело на сердце.

— Скорее, в желудке. Я слишком плотно поужинал.

Время шло. Валлон, наверное, даже вздремнул.

— Ты помнишь последние слова своего господина?

— О том, что вы посланы, чтобы указать мне путь?

Валлон приподнялся на локте.

— Он действительно так сказал?

— Да, сэр.

Валлон снова лег.

— Но я не о том, что-то он сказал до этого… что-то о тайне рек…

— Реки, ни начало, ни конец которых никто не видел. Есть река в Азии, по которой он всегда хотел пройти, та, которая ведет в сказочную землю. По правде говоря, сэр, я собирался признаться в том, что…

Но Валлон погрузился в собственные раздумья.

— Я давно размышляю об этом. Нет никакой тайны рек. Они рождаются в горах, появляясь из родника, как ребенок из материнской утробы. Они начинают жизнь бурно, мчась и бесцельно расточая энергию. Постепенно они становятся глубже и спокойнее, раздаются вширь, обретая величавую гордость. А еще позже они обретают неторопливость и усталость, иногда отклоняясь в тихую заводь. В конце концов они теряют свою былую силу и сливаются с морем.