Читать книгу - "Дом на берегу - Дафна дю Морье"

— Я заставлю его говорить, раз никому из вас это не под силу, — сказал Роджер. — Я ему такое устрою, что у него быстро развяжется язык!

Не спеша, словно растягивая удовольствие, он закатал рукава, не спуская при этом ни на секунду глаз с послушника, который, пятясь от скамьи, пытался найти защиту у остальных собравшихся здесь, но они со смехом выталкивали его на середину. Он подрос с тех пор, как я его видел в последний раз, но ошибки быть не могло — это был тот же самый паренек, а выражение ужаса в его глазах говорило о том, что он прекрасно понимает: эти люди собрались здесь не для развлечения.

Роджер схватил его за рясу и рывком поставил на колени рядом со скамьей.

— А ну-ка, говори все, что знаешь, — сказал он, — или я спалю на твоей голове все волосы.

— Я ничего не знаю, — заплакал послушник. — Клянусь Пресвятой Божьей матерью…

— Не богохульствуй, — сказал Роджер, — а то я сейчас и рясу тебе подпалю. Ты давно уже шпионишь! Давай выкладывай все начистоту.

Он схватил факел и поднес его совсем близко к голове мальчика. Тот прижался к полу и начал пронзительно кричать. Роджер ударил его по лицу.

— А ну, кончай визжать, — сказал он.

Брат и сестра, как завороженные, наблюдали за всем этим с лестницы, а пятеро мужчин подошли вплотную к скамейке: один из них, достав нож, поднес его к уху мальчика.

— Может, сделать ему кровопускание? — предложил он. — А потом подпалим ему макушку — кожица там тонкая, нежная, а?

Послушник умоляюще воздел руки.

— Я все расскажу, все, что хотите, — плакал он, — но я ничего не знаю, ничего… только то, что я подслушал, когда господин Блойю, посланник епископа, разговаривал с приором.

Роджер убрал факел и вновь закрепил его на скамье.

— И что же он сказал?

Перепуганный послушник посмотрел сначала на Роджера, потом на остальных.

— Говорил, что епископ недоволен поведением некоторых монахов, в особенности брата Жана. Дескать, он и ему подобные не повинуются приору и ведут беспутный образ жизни, пуская на ветер все монастырское добро. Мол, это позор для ордена и дурной пример всем остальным. И епископ не может больше закрывать на все это глаза и поэтому наделяет господина Блойю всей полнотою власти с целью навести порядок в монастыре согласно канонам церкви, и сэр Джон Карминоу должен оказать ему в этом содействие.

Он перевел дыхание и обвел взглядом лица окружающих, ища в них сочувствия, и один — не тот, что был с ножом, а другой — отошел в сторону.

— Клянусь честью, все это сущая правда, — пробормотал он, — кто же будет отрицать? Все мы прекрасно знаем, что монастырь и вся монастырская братия давно пользуется дурной славой. Если бы французские монахи убрались отсюда восвояси, нам бы было только лучше.

Остальные одобрительно зашумели, а тот, что с ножом, огромный неуклюжий парень, потеряв всякий интерес к послушнику, повернулся к Роджеру.

— Трифренджи дело говорит, — произнес он угрюмо. — Всем же ясно, что мы, жители долины по эту сторону от Тайуордрета, только выиграем, если монастырь прикроют. У нас свои притязания на эту территорию: хватит уж им жиреть на наших землях, пора гнать их отсюда, мы бы лучше пасли наш скот там, а не на болоте.

Роджер, сложив на груди руки, пнул ногой до смерти напуганного послушника.

— Кто это тут собрался закрывать монастырь? — спросил он. — Епископ Эксетерский может высказываться только от имени епархии — порекомендовать приору навести порядок и призвать монахов к дисциплине, но не более того. Есть власть повыше: наш сюзерен — сам король, как вы все отлично знаете, и нам не так уж плохо живется на землях Шампернунов, да и от монастыря мы имеем немалый доход. К тому же все вы охотно торгуете с французскими кораблями, когда они бросают якорь в заливе. Ну-ка, кто из вас не набил свои подвалы всяким добром с кораблей?

Никто не отвечал. Послушник, решив, что опасность миновала, начал тихо отползать назад, но Роджер схватил его и вернул на место.

— Куда это ты собрался? — спросил он. — Я с тобой еще не закончил. Что еще господин Генри Блойю сообщил приору?

— Я вам уже все сказал, — заикаясь, пролепетал мальчик.

— А насчет положения в королевстве он ничего не говорил?

Роджер сделал движение, будто снова хотел схватить со скамьи факел, и послушник, дрожа от страха, умоляюще воздел руки.

— Он еще сказал, что с севера ползут слухи, — запинаясь выдавил он, — будто между королем и его матерью, королевой Изабеллой, продолжаются распри, и, может статься, она в ближайшее время вступит с ним в открытую борьбу. И господин Блойю хотел узнать, кто здесь, на западе, будет хранить верность молодому королю, а кто пойдет за королевой и ее любовником Мортимером, если дело все-таки дойдет до войны.

— Я так и думал, — сказал Роджер. — А теперь ползи в тот угол, и чтоб я тебя не слышал. Сболтнешь хоть слово, когда выйдешь отсюда, отрежу язык, так и знай!

Он повернулся к остальным — все пятеро смотрели на него в полном замешательстве: казалось, последнее сообщение лишило их дара речи.

— Ну, — сказал Роджер, — как вам это нравится? Вы что, язык проглотили?

Человек по имени Трифренджи покачал головой.

— Это все нас не касается, — сказал он. — Король может ссориться со своей матерью сколько ему влезет. Не нашего это ума дело.

— Ты так считаешь? — спросил Роджер. — Даже если королева с Мортимером возьмут власть в свои руки? Кое-кто в наших краях был бы этому рад. Их-то, несомненно, щедро наградят, когда вся эта заварушка закончится. Да и все те, кто примкнут к ним, тоже в накладе не останутся.

— Только не Шампернун-младший, — сказал человек с ножом. — Он еще несовершеннолетний и держится за материну юбку. Да и ты сам, Роджер, при том положении, которое занимаешь, никогда ведь не пойдешь бунтовать против законного короля.

Он ехидно засмеялся, и все остальные тоже, однако управляющий, окидывая взглядом всех по очереди, оставался невозмутимым.

— Чтобы победить, нужно действовать внезапно и стремительно: сменить власть в одну ночь, — сказал он. — Если именно так и планируют действовать королева и Монтимер, то у нас, конечно, есть резон поддерживать их друзей. Кто знает, может, будет даже перераспределение поместных земель. И тогда, Джеффри Лампетоу, глядишь, у тебя появится возможность пасти свой скот не на болоте, а на настоящих лугах.

Тот, с ножом, пожал плечами.

— Легко сказать, — заметил он, — но кто же эти друзья королевы, столь скорые на обещания? Я лично ни одного не знаю.

— Ну, скажем, Отто Бодруган, — спокойно сказал Роджер.

Присутствующие зашумели, повторяя имя Бодругана, а Генри Трифренджи, выступавший против французских монахов, снова покачал головой.

— Он, конечно, хороший человек, ничего не скажешь, но в тот раз, когда он участвовал в бунте против короля в 1322 году, он проиграл и вместо награды получил штраф в тысячу марок.