Читать книгу - "Ты меня предал - Анна Шнайдер"

Павел знал, что на этот раз не оплошает, но если бы дело было только в этом… И вся его забота сейчас — сможет ли она искупить прошлое, которое не изменить, не стереть ластиком, не сжечь до пепла? Он предатель — ни отнять, ни прибавить. Павел смирился с этим, принял свою вину — спасибо психотерапевту, — но вряд ли Динь будет от этого легче.

* * *

За пару дней до поездки в клинику Павел окончательно выздоровел и предупредил Вику, что завтра поедет к жене сам. И на следующий день рванул ещё затемно, по пустой дороге, стремясь быстрее оказаться рядом с Динь. Раньше и видел-то её не каждый день, стараясь не надоедать своим присутствием, но сегодня… нет, сегодня он обязательно хотя бы посмотрит на неё. Хотя бы пару секунд. Иначе просто свихнётся.

Жена ещё спала, и Павел осторожно вошёл в спальню, стараясь ступать как можно медленнее и мягче — для этого он даже тапочки не надел. И застыл рядом с кроватью, вглядываясь в любимое лицо.

Как он жил без неё три года? Сейчас Павел решительно не понимал этого. Каждый день хотел вернуться, но не решался показываться Динь на глаза, особенно в том жутком состоянии, в котором пребывал во время начала лечения у Сергея Аркадьевича. Его дни тогда были наполнены работой, и ничем, кроме неё, но это нельзя было назвать жизнью, только существованием. Даже не биоробот — биомасса…

Теперь Павел видел все свои ошибки так ясно, словно они были написаны на ладони Динь, что лежала поверх одеяла. Тонкие запястья, светлая кожа, переплетение бледно-голубых вен… Безумно хотелось наклониться и поцеловать эту ладонь, но Павел знал, что не станет этого делать. Не только потому что не хотел будить — просто не посмеет.

Тогда, три года назад, ему нужно было поговорить с женой нормально, рассказать про своё эмоциональное состояние, попросить помощи. Динь поняла бы всё и не стала осуждать, если бы Павел показал ей свою слабость. А он… так желал быть всегда сильным в её глазах, считаться монументальной скалой, на которую можно опереться и не рухнуть, что сам оступился и упал. И понадобились для этого всего лишь пара бокалов шампанского и похотливая девка. А дальше…

Динь неожиданно вздохнула и медленно открыла глаза, прервав мысли Павла. Она спала на спине, поэтому сразу наткнулась на него взглядом — и вздрогнула, просыпаясь и непроизвольно натягивая одеяло выше.

Это была реакция человека, который застал в своей спальне нежеланного незнакомца.

— Что ты тут делаешь?

— Извини, — прошептал Павел, делая шаг назад. — Я просто проверял, всё ли в порядке. Я сейчас пойду гулять с Кнопой.

Динь напряжённо молчала, вытянувшись в струнку, и вдруг, охнув, легла на бок, подтягивая ноги к груди.

— Что такое? — Павел тут же подскочил обратно и наклонился над ней, вглядываясь в лицо. Но искажённым от боли оно не было — только слегка обеспокоенным. — Что-то болит?

— Нет, я просто вспомнила, что на спине спать не рекомендуется. Всё время во сне переворачиваюсь и просыпаюсь уже лёжа на спине, с ощущением, что меня к постели камнем придавило, — проворчала Динь в ответ. И несмотря на недовольный тон, Павел обрадовался — так много слов в его адрес жена выдавала редко. — Срок-то небольшой, а уже тяжело, что же дальше-то будет…

— Дальше, я думаю, живот настолько вырастет, что ты просто не сможешь лежать на спине — почувствуешь и проснёшься сразу, — ответил Павел, всё же отходя от постели. Не хотелось покидать Динь, но придётся. — Ладно, я пойду.

Он уже почти вышел из спальни, когда жена тихо поинтересовалась:

— Ты как себя чувствуешь?

Его затопило такой бешеной радостью, словно она не задала дежурный вежливый вопрос, а как минимум чмокнула в щёку. Вот уж чего он, наверное, никогда не дождётся.

— Как огурец.

Дина

Когда Павел вышел, я перевернулась на другую сторону, погладила пока толком не выросший живот и вздохнула.

Огурец, значит. Что ж, вполне подходит — вид у бывшего мужа был вполне себе зелёный. Пупырышков только не хватало, но это была бы тогда уже ветрянка, а не обычная простуда.

В эти дни, пока Павла не было рядом, я старалась выкинуть из головы слова Вики о любовнице, но они постоянно возвращались в мои мысли. Вопреки всему. Я могла сколько угодно отвлекаться, чертыхаться и твердить, что мне безразлично — но рассуждения о том, что случилось три года назад и почему Павел мог ответить Вике именно так, всё равно не давали покоя. Однако я решила, что уточнять ничего не буду. Уточнять — значит, нервничать, а нервничать мне сейчас нельзя.

Да и… допустим, Павел скажет, что любовницы не было, а был разовый перепих, который привёл к последствиям в виде ребёнка. И что это меняет? Абсолютно ничего. Для мужиков, наверное, есть разница — отношения или разовое помутнение мозга, а вот для женщин… И мне было как-то одинаково мерзко всё сразу — и думать, что Павел влюбился в другую девушку; и предполагать, что он совсем даже не влюбился, а просто переспал. И то, и другое — гадость. Даже не знаю, что гадостнее…

Павел вернулся не через час, а через полтора, совсем загулял Кнопу. Ей-то хорошо, а то Вика столько времени, понятное дело, не гуляла — дождётся, пока собака сделает дела, и ведёт обратно. Но вот хорошо ли Павлу так долго торчать на улице, он же совсем недавно выздоровел?

И я бы обязательно промолчала по этому поводу — в конце концов, он взрослый, а я ему давно никто и следить за его состоянием не обязана, — но сразу после прогулки бывший муж начал убираться в квартире…

Я, услышав характерный звук собираемого пылесоса, подскочила на постели — да, я всё валялась, потому что на часах даже восьми утра ещё не было, — и побежала в коридор, надеясь, что мне послышалось.

Ни фига! Сидит на корточках и действительно вставляет в пылесос водяной фильтр.

— Ты с ума сошёл? — прошептала я, иначе боясь разораться, и застыла в дверном проёме. — Опять заболеть хочешь?

Павел поднял голову, посмотрел на меня… И даже несмотря на полумрак, царящий в квартире из-за раннего пасмурного утра, я всё равно заметила, каким жадным нетерпением вспыхнули его глаза. Я знала этот взгляд до мелочей, впервые увидев в тот самый вечер после