Читать книгу - "Новогодний папа для Бусинки - Стелла Кириченко"

— Насть, ты точно в порядке? — в очередной раз спросил Игорь, суетясь вокруг своей «жены».

— Тебе же врач сказал, что никаких серьезных повреждений нет. Всего-лишь несколько синяков, ушибов и небольшое сотрясение, — напомнила ему Настя. — Так что не стоит волноваться.

— Ты вообще легко отделалась. Падение с лестницы могло привести к весьма печальным последствиям, — тяжело вздохнул Виноградов, вспоминая, как они с Бусинкой зашли с улицы и увидели, как раз этот самый момент — ее падение. Игорю была даже страшно вспоминать, что он пережил в тот момент, как испугался за Настю, а как его сердце едва не разорвалась, когда Ангелина закричала, зовя маму. — Ты уверена, что не хочешь написать заявление?

— Игорь, это и правда был несчастный случай. На Олеси много грехов, но с лестницы она меня не скидывала, — уверенно сказала Настя, ведь она прекрасно поняла, что она сама пошатнулась и оступилась, когда вырывала свою руку из захвата сестры. — И благодаря этому, между прочем, Бусинка заговорила.

Стресс спровоцировал ее и девочки заговорила. Сейчас она как раз лежала на кровати, положив голову маме на живот. Хоть она после того случая больше не сказала ни слово, но первый шаг был уже сделан, и Настя была уверена, что совсем скоро ее дочь будет болтать без остановки.

— Да, это самое настоящее чудо, — с улыбкой сказал Игорь.

— Мама из больницы еще не приехала?

— Нет. Скорее всего она будет только вечером.

— А Олеся с Алексеем?

— Алексей увез ее куда-то пока у тебя был врач. И они тоже еще не вернулись.

— Ясно, — кивнула Настя и опустив взгляд заметила, что Ангелина уже задремала. — Слушай, мы поспим немного с Бусинкой. Разбудишь нас часа через полтора?

— Конечно. Отдыхайте.

Виноградов покинул спальню, тихо прикрыв за собой дверь, а Лапина удобнее устроившись в постели вместе с дочерью уснула. Сегодняшний день был очень непростым и насыщенным на события, и он еще не закончился. Однако Настин организм просто требовал отдохнуть уже сейчас.

***

Впервые за много лет Олеси было по-настоящему страшно. Она еще никогда не видела своего мужа таким злым. Ярость исходящего от него ощущалось физически, и младшая Лапина не понимала, что можно от него ожидать пока он в таком состояние.

Машина резко затормозила на обочине дороги, которая проходила в лесу. Здесь мало кто ездил, но почему-то Алексей привез Олесю именно сюда, после того, как практически насильно увез из дома.

— А теперь мы поговорим, — ледяным тоном сказал Лиханов. — Скажи, тебе жить не страшно?

— А почему должно быть страшно?

— Да потому что после того, что ты натворила, я бы боялся оказываться в темных переулках или вот в таком вот месте, где мы находимся сейчас.

— Это можно расценивать, как угрозу? Хочешь прибить меня и прикопать в лесочки? — Олеся постаралась придать голосу уверенности и у нее это получилось, даже несмотря, что ей и правда стало не по себе.

— О, ты даже не представляешь, что именно я бы с тобой сделал, — усмехнулся Алексей. — Поверь, твоя смерть не была бы легкой. Но можешь поблагодарить свои родителей — они спасли тебя сегодня. Пока твой отец жив, я не трону тебя. Но предупреждаю, готовься понести наказание за все то, что ты сделала. Потому что я никогда ничего не забуду.

— Что ты задумал?

— А вот уже будет сюрприз. Его ты получишь после смерти своего отца, так что в твоих интересах, чтобы он прожил как можно дольше. И да, выметайся из машины.

— Что? — удивленно воскликнула Олеся. — Но как я доберусь домой? Здесь же машины толком не ездят! И денег у меня с собой нет!

— А вот это не мои проблемы. Можешь любовничка своего попросить забрать тебя или дойдешь домой пешком. Дорого ты знаешь. А сейчас пошла вон, пока я не передумал давать тебе отсрочку. Потому что еще немного, и я сорвусь и поверь, тогда даже мысль о твоем отце не сможет меня остановить.

И Олеся поверила ему. Сработал инстинкт самосохранения, и она все-таки выскочила из автомобиля, который вскоре сорвался с места, оставляя после себя столб пыли.

И как же она ненавидела в этот момент своего мужа. А ведь до этого Олеся думала, что сильнее уже не может быть ее ненависть. Ошиблась. Оказывается, может.