Читать книгу - "Огневица - Лариса Шубникова"

— А что? Обманешь? — Некрас сверкнул темным взглядом, напугал мужика еще сильнее.

— С чего бы ты так?

— Да уж не с твоей красы-сияния. Дочку твою пожалел… — запнулся на миг Некрас, но продолжил. — На невесту мою похожа.

Радим молчал малое время, а потом молвил:

— Средь Белых отродясь вралей не было. Пойду в закупы, коль не обманываешь. Работать стану не за страх, за совесть, — выпрямился гордо.

— Вона как, — Некрас хохотнул. — Сам в грязище, а нос высоко задираешь. Ну, добро. Держи деньгу и иди семью греть-кормить.

Достал из-за пояса три серебрушки и положил в мозолистую грязную ладонь Радима. Тот в кулак деньгу зажал и высказал:

— Спаси тя. Токмо не привык я одалживаться, — с теми словами полез за худую подпояску и вынул обережек малый — Знич* — протянул Некрасу. — Накось. Не раз меня выручал. В огне не дал сгореть, да и на воде помог, вытащил из омута.

— Я не просил, Радим. Себе оставь, — Некрас смотрел на бедный оберег.

— Бери. Не привык подарки-то просто так получать, — брови сдвинул, насупился.

— Вон ты какой. Гордый? Ладноть, уступлю тебе, Радим, однова, — взял Знич и повесил на пояс. — Иди нето. Инако младенец твой криком изойдет.

И пошел не оглянувшись, услыхал только, как баба Радима охнула и зарыдала облегчённо.

До баньки, все же, добрался, а потом и браги хлебнул изрядно. Уже поутру, по мелкому дождичку пошел на торг искать инбирь сушеный. Нашел ведь! Да и не токмо его.

* * *

— Бать, разговор есть к тебе, — Некрас стоял рядом с отцом на вечевом поле Нового Града в толпе купеческой общины*.

— Вона как, нашел место. Ты не где-нибудь, на совете, — ворчал Деян, поглядывая на княжий стул пока пустой. — Сейчас осоветуемся, погужуемся, а уж опосля и побалакаем.

— А чем тебе не место? Ты стой, а меня слушай, — упирался Некрас.

— Отлезь, докука! Ить не на игрища пришли. Ладимир-то вече созвал, чтобы про Военега Рудного решать. Крутенёк стал, опасный. Свою дружину под стяг собрал и грабит под шумок. И пойди его поймай! Пожжет все к псам.

— Ладно, послухаем.

Через малое время князь вышел, опричь него общинники дружинные, а следом волхв Новоградский — Свебож. Ладимир сел на стул, руку поднял и вече примолкло. Шепотки слышались, но тихие, будто ветерок шуршал. Свебож — худой, высокий — встал у стула княжьего, оперся на посох и замер истуканом.

— Вече! Слушай! — громкий голос князя пролетел над головами, разнесся далёко. — Одна забота у нас ныне — Военег Рудный. Силу взял, дружину собрал немалую. Что скажешь, вече? Ратиться или уговариваться?!

Общины примолкли, задумались.

Первым слово молвил купец Шавлов:

— Прибить его, как пса, а над Рудными пущай брат его главой будет, — важно произнес, вдумчиво. — Радомил мужик справный, не дурной. Поди не хуже Военега род держать станет.

— Так он те и дался. Пойди, слови его. Стрелу промеж глаз поймаешь и всех дел, — ответствовал пузатый Хмыркин из кожевенных ремесленников.

— Сойтись в поле, да и выбить дурь. Свести его ватагу вчистую. Токмо ополченцев надоть поболе. У Военега ратников многонько, — а вот и Вяхирев из мукомолов голос подал.

— Прям набежало к тебе. Откуль деньгу брать на оружных? Ты об том раздумай, Вяхирка, — мосластый кузнец Снытин сказал внятно, громко, а община его поддержала гомоном и стуком сапог об склизлую от дождя землю.

— Деньга не беда, иное страшно. А ну как не сдюжим, а? Охота вам под Военега ложиться? — снова Хмыркин.

— А так и так лягешь, коли не остановишь. Супротив надоть идти! — повысил голос Вяхирев.

Некрас вертел головой в разные стороны, вертел, и довертелся. Увидал, как переглянулись Ладимир и Свебож, кивнули друг другу незаметно, но речей говорить не стали — слушали вече.

А вече-то загудело! Не орали, чай не простой люд, но гомонили знатно. И хоть не сошлись в том, как сковырнуть Военега — ратью или уговором — но согласны были в том, что главу рода Рудных надо бы сменить, инако опасно.

Малое время погудело вече, а уж потом встал князь.

— Ратников у нас в достатке, новоградцы. Токмо на чьей земле столкнемся, ась? На твоей что ли, Вяхирев? Ты ж кричишь — биться надоть. Вот и веди нас в свое Зубово. Что? Боязно?

— А я чего?! Чего сразу в Зубово-то? Иных мест нет?

— Вот то-то же… — Ладимир, задумался, а Свебож возьми, да и скажи.

— Военег ведет ватагу свою во Мхи. Награбил — не увезти. Стало быть, в скором времени поедет по своим. Как там его? Рознег Новик? Луганский? Туда надо ехать и рядить. Сечи избегать надобно, то воля светлых богов, — поднял посох свой и на небо указал.

И свершилось чудо! Вот только что дождь сеял мелкий, докучливый, затяжной, а тут появилась в серых тучах прореха и замерцала светом солнечным, словно указующий перст судьбяной.

Вече притихло. Узрели, уразумели и послушались. Еще побалакали о том, сколь дружинных брать в Лугань, да кого послать гонцом к Военегу. Решили, поклонились князю и потянулись по делам своим. И то верно — болтать-то недосуг! Торг ждать не станет: кузни охолонут, кожи перележат, мука последняя сама собой не наскребется.

— Ну, чего встал? Идем нето. Порешали вон, — Деян нахмурился. — Теперь Новикам достанется. Как бы Лугань не спалили. Надоть родню будущую упредить. Некрас! Ну чего встал-то?!

— Бать, упредить надо. Токмо не родственников, — Некрас остановился у забора большой богатой хоромины. — Цветаву за себя не возьму.

Деян помолчал, поглядел задумчиво на синее небо, на солнце, что проглянуло малое время назад, и уже успело опалить зноем сырую землю.

— Что так, сын? Ай, девка нехороша? Вроде не смурная, не болезная. Сундук-то у ней полон, чай, не безродная.

— Не моя, — и замолк Некрас, ожидая от отца злых речей, ругани, а может и зуботычин.

— Вона как… А какая твоя-то? — Деян хохотнул беззлобно, чем и удивил сына. — Не инако со звездой во лбу. Это же какой надо быть, чтобы Рознеговну обскакать, а, Некраска?

Некрас брови вознес изумленно, на отца смотрел, и глазам не верил — смеется, балагурит, а ругать не ругает.

— Чего уставился? Думал, батька не заметит, что Цветава тебе постыла? — Деян бровь изогнул глумливо, но тут же лицом стал серьезен. — Рознеговну позорить не дам. Сам буду говорить с Новиком. Пусть вено вертает, будто они отказывают, а не мы забираем. А ты, дурилка, стыд тот проглотишь, перетопчешься и возьмешь за себя свою.

— Отец… — Некрас от изумления едва не споткнулся. — Вот так запросто? Я-то ждал, что орать начнешь.

— А чего попусту на скотину безмозглую орать? Все равно ведь упрется, зенки выпучит и сделает так, как захочет. Ты решил уж все, так с чего я стану дитю единственному жизнь ломать? Не, я внуков хочу, да не каких-нибудь, а крепких, упрямых, горячих вот таких, как ты.