Читать книгу - "Одинокие сердца - Итсасо Лосано Мадарьяга"

— Я помню, как тетя Дженни возила меня в Лондон, — сказала Одри, глядя в сторону капеллы Святого Кале. — Мы все утро ходили по магазинам, а затем она вела меня в какой-нибудь шикарный ресторан, где официанты всегда одеты безупречно и обслуживают тебя так, как будто в этом заключается смысл всей их жизни. После обеда мы шли в музей или в какое-нибудь другое интересное место. Помню, как мы ходили в музей Виктории и Альберта и смотрели там на одежды прошлых веков. Меня очаровали платья восемнадцатого века — с множеством бантов, кружев и оборок.

— Ты всегда была любимицей тети, — ответила, улыбнувшись, Виолетта. — Она тебя обожала. Я уверена, что, когда ты окончила университет и устроилась на работу в галерею Тейт, она радовалась бы за тебя больше всех. Дженни ведь и сама хотела учиться в университете, но ей не позволили.

— Кто не позволил? — удивленно спросила Одри.

— Твой дедушка.

— Дедушка Теобальд?

Одри не поверила своим ушам.

— Да. Знаешь, мне было как-то грустно и неловко из-за того, что он относится к тебе как к любимой игрушке, а вот собственную дочь ценит не очень-то высоко.

— Дедушка не любил тетю Дженни?

— Я всего лишь сказала, что он не очень высоко ее ценил. Это не одно и то же.

— Я об этом ничего не знала, — печально сказала Одри, почему-то чувствуя себя виноватой.

— А ты и не могла этого знать. Когда твоя тетя умерла, ты была двенадцатилетним ребенком. Ты делала то, что тебе и надлежало делать, — играла во взрослую женщину, напяливая на себя одежду тети и матери.

— Да, — кивнула, улыбнувшись, Одри. — Я помню, что мне очень нравились туфли на высоких каблуках, шляпы, перчатки и дамские сумочки. Они казались мне просто верхом изысканности.

— Ну, ты всегда была немного не от мира сего, — сказала с меланхолической улыбкой Виолетта. — Мне помнится, что ты вырезала из журналов фотографии Одри Хепберн, Жаклин Кеннеди и Грейс Келли, одетых Олегом Кассини или Эдит Хэд. У тебя до сих пор глаза вылазят из орбит, когда ты смотришь фильмы с их участием, и не думай, что я об этом не знаю.

Одри, слегка устыдившись, потупила взгляд. Окружающие иногда замечают за нами гораздо больше, чем замечаем за собой мы сами. Впрочем, со стороны, как известно, виднее…

— Ты сказала, что дедушка не позволил моей тете поступить в университет. Я не знала, что ей хотелось там учиться.

— Дженни всегда была для всех секретом, — коротко ответила Виолетта.

— Ты, наверное, хотела сказать «загадкой», — поправила ее Одри.

— Нет. Я хотела сказать то, что сказала.

Одри молчала, надеясь, что мать все объяснит.

— Твоя тетя всегда вела двойную жизнь — жизнь, в которой она выглядела счастливой, и настоящую жизнь.

— Ты хочешь сказать, что тетя Дженни на самом деле была несчастна? — спросила — одновременно и с удивлением, и с возмущением — Одри. — Но она же всегда улыбалась! Она всегда находила для каждого ласковое слово, всегда была полна жизненных сил и радости…

— А еще неизбывной грусти, — перебила дочь Виолетта. — Дженни стремилась завоевать уважение отца — человека, которого она обожала и даже боготворила, но ей это не удавалось… Она очень сильно переживала по этому поводу, однако старалась не подавать виду и быть такой, какой ей и полагалось быть, — веселой и очаровательной девушкой. Не более того.

Одри не знала, что и сказать. Она всегда восхищалась тетей, хотя и помнила о ней не так уж много. Она даже не знала о желании тети пойти учиться в университет. Одри считала, что учеба в университете стала возможной лишь для девушек последующих поколений. Девушки поколения ее матери не учились в университете и нигде не работали, а если даже и работали, то секретаршами или медсестрами, да и то совсем недолго — пока не выйдут замуж и не нарожают детей. Среди девушек поколения Виолетты лишь очень немногим довелось учиться в университете. В те времена девушки и женщины работали только в случае крайней необходимости, и смотрели на них за это косо. Главным в жизни женщины считался семейный очаг и дети — вот и все, что ей было нужно, чтобы считать, что ее жизнь удалась. По крайней мере, именно в таком духе девочек воспитывали с самого раннего детства. Одри, однако, никогда не верила в то, что подобный образ жизни может быть привлекательным для большинства женщин, тем более для таких, какой была ее тетя Дженни — королева красоты, всегда находившаяся в центре внимания на любом увеселительном мероприятии. Женщина, занимающаяся лишь семейным очагом и детьми, — такой образ никак не вязался с тем образом, который остался в памяти Одри.

А Виолетта продолжала рассказывать:

— Твой дедушка уделял все свое внимание твоему отцу — своему первенцу, и возлагал на него большие надежды. Сэмюель разделял взгляды отца на передаваемую по наследству от отца к сыну землю, фамильный дом, семейную гордость и традиции — в общем, на все эти мужские заморочки.

— Да, я знаю, что ты имеешь в виду.

— А вот Дженни была для него всего лишь пышноволосой вертихвосткой, которую — от греха подальше — нужно было как можно быстрее выдать замуж. Единственная надежда, которую возлагал на нее отец, — это чтобы она вышла замуж до того, как успеет опозорить своих родителей. Дженни же испытывала к отцу такое огромное уважение, что ревностно исполняла все, что он от нее требовал. Она по своей природе была веселой, любила развлечения, умела кружить головы парням и кокетничала с ними, но исключительно в рамках приличия. Я уверена, что сердца, которые разбила твоя тетя, она разбила, сама того не желая. Она была такой красивой! — Взгляд Виолетты стал мечтательным, как будто ей припомнился счастливый период ее жизни. — Дженни была похожа на киноактрису, но только на киноактрису моего времени, а не на нынешних кинодив, которые зачастую выглядят прямо-таки убого…

Сделав небольшую паузу, Виолетта продолжала:

— Лишь немногие знали о том, как она любила читать и как ей хотелось поступить в университет, чтобы заняться изучением английской литературы… Дженни глотала книгу за книгой с такой ненасытностью, как будто они были для нее источником жизненной силы. Иногда она часами сидела в библиотеке, читая и перечитывая все, что попадало ей в руки. У Дженни была тетрадь, в которую она заносила понравившиеся ей стихи и изречения. Подобное поведение никак не вязалось с образом веселой и взбалмошной девушки. Твой дедушка относился к ней довольно пренебрежительно, а еще он был всецело занят Сэмюелем и, видимо, поэтому не оставлял Дженни ни единого шанса добиться его внимания и уважения. Дженни была хотя и очень красивой и веселой, но отнюдь не легкомысленной. У нее был богатый внутренний мир, и она нуждалась в том, чтобы продемонстрировать его окружающим, но ей так никогда и не представилась возможность сделать это.

Одри с удивлением слушала рассказ матери. Ей не верилось, что ее дедушка, которого она обожала в детстве и который всегда ее баловал, мог так плохо относиться к собственной дочери. Кроме того, ей — эмансипированной женщине — не верилось, что какой-либо женщине могут отказать в возможности получать образование, самой строить свое будущее, самой формировать свою личность и беспрепятственно развивать в себе те или иные навыки и умения.