Читать книгу - "Настоящее счастье - Алина Феоктистова"

— Я действительно адресовал сонет вам, — вскинув ресницы вверх, Майкл заглянул режиссеру в глаза.

— Ну ладно, мы поговорим об этом позже, — потрепав Майкла по кудрям, засмеялся режиссер и обратился к Виолетте: — Ну как, понравился вам сонет?

— Да, это очень красивый сонет, — согласилась Виолетта.

— Он не просто красивый. Он один из лучших сонетов, какие только были когда-либо написаны поэтами. И речь в нем идет о любви мужчины к другому мужчине. И подобных сонетов у Шекспира много. Кроме того, в стихотворениях, где объектом любви является женщина, пол адресата был выбран переводчиком произвольно. Понимаете ли, Виолетта, в английском языке у прилагательных нет рода. И невозможно определить, к женскому или мужскому роду оно относится. Поэтому некоторые стихотворения, где переводчик чаще всего не хотел, чтобы любовные признания были превратно истолкованы, присутствует женский род. Я не смею утверждать, в каких отношениях состоял классик со своим другом. Это пошло, грязно и никого не касается. Исследователи его творчества потратили много красноречия, чтобы убедить порядочного читателя в платонической любви Шекспира к мужчинам. Они писали, что в эпоху Возрождения дружба ценилась наравне с любовью. Я не хочу дискутировать на эту тему. О жизни Шекспира ничего точно не известно. Но любовь была… И она вдохновила его на прекрасные стихи. Я ведь недавно давал вам, Виолетта, читать сборник его сонетов. Неужели вы осуждаете Шекспира за эти строки? — поинтересовался Преображенский.

— Нет, но это другое, — возразила Виолетта.

— Другое? Вы думаете, что его поэзия была в самом деле навеяна платонической дружбой? Допустим, что вы правы, — согласился режиссер. — А Оскар Уайльд? Я на днях порекомендовал его вам для чтения. И вы с увлечением читали «Портрет Дориана Грея» и «Счастливого принца». И чуть не плакали над «Тюремной исповедью». Вы ведь не бросились жечь его книги. А относительно того, кто и что вдохновило писателя на эти произведения, сомнений быть не может. Он любил прелестного Бози, Альфреда Дугласа и даже сидел в тюрьме за свою любовь. Понимаете ли, в Англии девятнадцатого века в вопросах морали царили такие же догмы, как в вашей прекрасной головке. Так будьте же современны. Не уподобляйтесь старушке Англии. А если вам мало свидетельств художественной литературы, я призову на помощь философию. Возьмем хотя бы «Диалоги» Платона. Вы читали их когда-нибудь?

— Нет, — призналась Виолетта.

— Тогда я немного расскажу вам о том, что в них написано по поводу происхождения любви. В очень давние времена люди были трех полов. Мужчины, женщины и андрогины, совмещающие в себе мужской и женский пол. Все эти три типа были не похожи на нас. Они были круглой формы, у них было по четыре руки, четыре ноги, по два лица и так далее. Они обладали большой силой и мощью и, много возомнив о себе, стали посягать на власть богов. Боги разгневались и решили наказать их, уменьшив их силу. Они разделили каждого из них на две половины. И каждый из нас — это половинка одного прежнего человека, поэтому каждый ищет соответствующую ему половину. Мужчины, получившиеся при разрезании двуполого андрогина, стремятся любить женщин. Женщины этого же происхождения стремятся к мужчинам. И то, и другое — распутная любовь. Женщины, представляющие собой прежде половинку прежних женщин, тянутся к себе подобным. Это лесбиянки. Мужчины, которые были раньше половинками мужчин, испытывают, как вы понимаете, тоже влечение к своему полу. У Платона написано, что это самые лучшие из людей, они — самые мужественные и сильные, храбрые и смелые. И нет ничего порочного и бесстыдного в том, что такой человек тянется к своему подобию, он любит не только тело — ведь для этого достаточно было бы иметь связь с женщиной, — но и душу. Это истинная любовь, ведь она не вызвана инстинктом продолжения рода, не связана с деторождением. Она идет от ума. Если взрослый человек любит юношу за его красоту, за его молодость, его совершенство, а юноша отвечает ему взаимностью, восхищаясь его мудростью и добротой, в этом нет ничего унизительного и позорного. А для юноши это даже полезно, потому что, общаясь со старшим другом, он сам становится умнее и добродетельнее. Так написано у Платона. Так происходит и у нас с Мишей. Я, как Оскар Уайльд, ценю его красоту и юность, его зарождающийся талант. И я стараюсь сделать все, чтобы развить его, не дать ему угаснуть. Кроме того, я ведь не принуждаю Мишу любить меня за то, что я помогаю его карьере. Он ведь сам говорил вам, что боготворит меня. Так что успокойтесь, Виолетта. Ничего грязного и пошлого в нашей с Мишей любви нет, если смотреть на нее с точки зрения древних греков. А они были люди гармонично развитые. Ориентируйтесь на них, а не на наше общество. Я, правда, не разделяю мнения Платона, что любовь мужчины к мужчине более возвышенна, чем любовь мужчины и женщины. Но, мне кажется, каждый имеет право выбирать то, что ему больше по душе. Хотя, представьте, если бы не было любви, которая привела вас в состояние неподдельного ужаса, мы бы с вами никогда не услышали большей части произведений Чайковского, его удивительной музыки, на которую его тоже вдохновила любовь к мужчине. Да мало ли еще имен… Так что возьмите рюмку, Виолетта, и поддержите мой тост. Ничего страшного не произошло. Все останется по-старому. Вы станете моей женой — женой для общества. А Миша останется моим любимым. Я не думаю, что вы будете ревновать его ко мне. Как мужчина я вам не нужен. Вы ко мне равнодушны так же, как и я к вам. Мы — хорошие друзья, и разве мои отношения с Мишей могут помешать нашей дружбе? Нисколько. Правда, признаюсь вам, я несколько удивлен, что вы ни о чем не догадывались раньше. Я чуть ли не открытым текстом все давно объяснил вам. Я не мог говорить с вами откровенно, я плохо знал вас и боялся, что вы не согласитесь жить со мной, а потом станете рассказывать обо мне, пороча мое имя. Но мне казалось, что вы поняли мои намеки и согласились быть прикрытием моей жуткой извращенности. Так, кажется, характеризовали бы меня обыватели? — Преображенский улыбнулся.

Все окончательно смешалось в голове у Виолетты: Платон, Шекспир, Оскар Уайльд, Чайковский, убедительно звучащий голос Преображенского, впечатления от спектакля «Ромео и Джульетта» и сам Ромео, который сидел напротив нее, слегка захмелевший от коньяка и крюшона и уже без стеснения положивший голову на плечо режиссера, — внимательно слушал его, ловя каждое слово.

Где-то в глубине сознания девушки стала вызревать какая-то мысль, но она ускользала, отпугиваемая все новыми и новыми доводами Преображенского. Виолетте хотелось остаться одной, чтобы разобраться в сонме нахлынувших эмоций, привести в норму пришедшие в смятение чувства.

— Я поняла вас, — стараясь улыбаться, произнесла она и тоже взяла рюмку.

Чем скорее будет покончено с ужином, тем скорее она сможет остаться одна.

Когда тарелки опустели, Виолетта поднялась из-за стола и стала убирать посуду.

— Подождите, Виолетта, — остановил ее режиссер. — Я рад, что не ошибся в вас, считая вас умным человеком, способным понять, как нелепы некоторые предрассудки, сохранившиеся, к сожалению, не только в деревнях, но и в нашем обществе. А если так, побудьте еще немного в роли хозяйки дома, продолжайте выполнять свои обязанности: постелите в моей комнате чистое постельное белье и найдите кассету с записью концерта «Князя Серебряного». Она подойдет для сегодняшней ночи.