Читать книгу - "Всем сердцем - Дороти Уильямс"

— Записку?

— Да. — Глаза Шарлотты наполнились слезами, она произнесла трагическим голосом: — Мисс Блэйк сказала, что ты не можешь прийти.

Сердце Эрики сжалось от обиды и жалости:

— Куда я не могу прийти?

— На открытое собрание! Она сказала, что могут прийти только папы и мамы, никаких дядь и теть, потому что всем не хватит места!

— Я уверена, она совсем другое имела в виду…

— Но она так сказала!

Девочка побежала на кухню и, всхлипывая, обняла Дядю Чарли.

Эрика присела рядом с Шарлоттой, обняла ее и стала уговаривать:

— Не плачь, дорогая! Не надо! Где записка?

— У меня в портфеле, — всхлипывала Шарлотта.

Эрика поднялась на ноги, открыла портфель и прочла записку. Да, в ней так и говорится, что приглашаются только родители, поскольку не хватает места для других членов семьи.

Она опять присела к Шарлотте и мягко стала ее уговаривать:

— К нам это не относится, поскольку мы как бы твои родители. Мы воспитываем тебя. Здесь имеется в виду, что могут прийти лишь двое взрослых.

— Нет! Она так сказала!

— Тогда я позвоню в школу и все объясню директору. Все будет в порядке, солнышко, не переживай. — А если нет, то я убью их, подумала Эрика. В школе прекрасно знают, что у Шарлотты погибли родители! Найдутся и другие дети, у которых есть лишь один из родителей — либо родители разведены, либо их воспитывают матери-одиночки… В школе должны были все предусмотреть!

— Перестань плакать, дорогая, выпей чаю с печеньем, а я позвоню в школу.

Эрика вытерла девочке слезы, усадила ее за стол пить чай и пошла звонить в кабинет. Она не решилась звонить из холла, поскольку девочка не должна слышать разговор, который мог перейти на повышенные тона…

Эрика села за письменный стол Мартина и сняла телефонную трубку. Она давно так сильно не злилась. Конечно, мисс Эллиот оказалась занята, и Эрике пришлось излить свой гнев на секретаршу.

— Как ваше имя? — сердито поинтересовалась Эрика.

— Миссис Уиллсон.

— С вами говорит миссис Белчер, тетя Шарлотты.

— Здравствуйте, миссис Белчер, как ваши дела?

— Я очень недовольна! — начала Эрика. — Шарлотта пришла из школы расстроенная. Кому пришло в голову написать в записке «только родители»? Как посмела мисс Блэйк — кстати, кто это — специально напомнить детям, что могут прийти только родители? У Шарлотты нет родителей! Они, как вам известно, погибли!

— Но имелось в виду…

— Меня не интересует, что имелось в виду! Шарлотте всего шесть, и в этом возрасте слово учителя — закон! Раз сказано, что могут прийти только родители, значит, по-другому и быть не может! И вы должны это знать, раз работаете в школе! Дети не вникают в тонкости. Шарлотта плачет горючими слезами, потому что думает, что ее тетя с дядей не могут прийти!

Миссис Уиллсон явно расстроилась и начала горячо оправдываться:

— Очень прошу нас извинить. Мы совершенно не имели в виду… Сегодня был такой суматошный день, что записки пришлось доверить мисс Блэйк, она замещает отсутствующих учителей. А мы не проверили после нее, — сокрушалась секретарша. — Обычно мы все учитываем.

Эрика на этом не успокоилась и продолжала:

— Кроме Шарлотты, в школе есть и другие дети, которые воспитываются в так называемых «неполных» семьях.

— Вы правы. Но сегодня пятница, и до понедельника я не смогу ничего исправить.

— Мероприятие должно состояться уже на следующей неделе.

— Да…

— Будьте так добры, передайте мисс Эллиот, что я звонила.

— Да, конечно, я передам. Больше такое не повторится.

— Надеюсь.

— Мы с удовольствием приглашаем, вас и вашего мужа на собрание.

— Прекрасно. — Эрика положила трубку и обернулась. В дверях стоял Мартин.

— Что ты делаешь в моем кабинете? — ледяным голосом спросил он.

— Звоню по телефону. Я не хотела, чтобы Шарлотта слышала разговор.

— Почему?

— Потому, что я сильно разозлилась! Знаешь, что они учудили в этой дурацкой школе?

— Не знаю. Будь добра, объясни мне.

Она рассказала все, потом подошла к окну.

— Где Шарлотта?

— Ест на кухне.

— С ней все в порядке.

— Да. Но она была так расстроена! Ей так хотелось, чтобы мы пошли туда, Мартин. Как можно сказать ребенку…

— Не надо мне все повторять. Но в другой раз, если что-то случится, дождись меня, прежде чем выплескивать свой гнев на директрису.

— Я не говорила с директрисой, — возразила Эрика, стоя к нему спиной. — Я беседовала с секретаршей. И если школа допускает такой уровень интеллекта у своих работников…

— Может быть, эта мисс Блэйк работает у них недавно, — с упрямством, которое Эрика не выносила в нем, отвечал Мартин. — Пойду посмотрю, как там Шарлотта.

— Давай, беги скорее, ты так спешишь от меня избавиться.

— Не понял?

— Ты продолжаешь считать, что это я во всем виновата! — с обидой заявила Эрика. — В том, что наша жизнь не складывается. Но это не так. Ты ни о чем со мной не говоришь. Ты вечно злой, нетерпимый, раздраженный…

— А чего ты от меня ожидаешь? — Мартин вернулся в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. — Разве ты докладываешь мне, что каждые пять минут бегаешь встречаться с Робертом? Разве сюда не звонят в панике старушки, выспрашивая, куда ты делась?

— О, Боже! Эмма! — воскликнула в ужасе Эрика, резко обернувшись к нему. — Я совсем о ней забыла.

— Да, тебе звонила Эмма. Можешь не беспокоиться, я все для нее купил.

— Спасибо тебе…

— Я не нуждаюсь в твоей благодарности. Лучше скажи, почему ты скрыла от меня свои проблемы с запахами и ушибленную руку?

— Я не привыкла рассказывать о таких вещах! — перебила Эрика. — Это мои проблемы, и они никому не интересны.

— В самом деле?

— Да, но…

— Как я должен реагировать, когда ко мне подходят совершенно чужие люди и спрашивают о тебе? Причем спрашивают о таких вещах, о которых я слышу впервые, потому что ты ничего мне не рассказываешь. — Мартин подошел к Эрике и остановился рядом с ней. — Ты скрыла от меня, что в кафе тебе прищемили руку.

— Я сказала, — возразила она.

— Нет, ты сказала, что ударилась. Ты скрыла, что добиралась домой под дождем.

— Неправда! Я сказала тебе, что автобус остановился только на Рейн-стрит.

— Разве я знаю, где находится Рейн-стрит? Почему ты не позвонила мне, чтобы я заехал за тобой? Это было бы разумно, но нет, тебе хотелось изображать из себя жертву.