Читать книгу - "Береговая стража - Дарья Плещеева"

Санька от удивления онемел. И впрямь — что он умел? Танцевать — да, отменно… В театральной школе учили и петь, и стихи декламировать, это таланты светские. А более, пожалуй, ничего, кроме амурных шалостей.

— Мои фраки будут тебе широки, никитинские — коротки… А вот что! Мы порядочный фрак у Жана возьмем. Сейчас я за ним пошлю. Ты при случае скажи — таланты талантами, а не мешало бы взять танцевального учителя. Вроде еще не толст, а медведь медведем. Со своей грацией он в свете наделает переполоху…

Келлер вышел, вернулся, опять вышел, опять вернулся. Очевидно, он был хорошим распорядителем — часу не прошло, как Санька, плотно позавтракавши, сидел, окутанный пудромантелем, отдавшись опытным рукам волосочеса, а на спинке стула висел Жанов фрак, поверх него — шелковые чулки. Тут же была и щегольская французская шпага.

— Ты, сударь, встретишься сегодня днем со своим покровителем, — сказал Келлер. — Он знает только по-французски, но очень умен. Он уже и теперь желает тебя поддержать, но встреча много значит.

Сам Келлер был одет, как те кавалеры, что смотрят спектакли из кресел партера. Чесать себе волосы он не велел, а натянул парик, изготовленный на модный лад.

Когда Санька встал и надел фрак, Келлер сам оглядел его со всех сторон, одернул, поправил полы.

— Поедем, благословясь. Коли Господь мои молитвы услышит — завтра тебе новый фрак закажем, со штанами, с жилетом, рубашек купим, исподнего. Шапку возьми, но не надевай, чтобы тупей с буклями не примять.

— Замерзну, — пригрозил Санька.

— Не замерзнешь.

И точно — не извозчик ждал у крыльца, а экипаж, прекрасная запряжка в шестерку вороных. Только герба на дверцах не было. Внутри, как оно и полагается в мороз, были и меховые полсти для ног, и переносная печурка.

Очень скоро этот замечательный экипаж вылетел на Невский. Санька глядел в окошечко и чувствовал себя довольно нелепо: вот и он не хуже тех вертопрахов, что безобразничают в партере, перекликаясь и хохоча во всю глотку во время представления, вот и он катит в завидном экипаже, но чем ближе загадочный покровитель, тем страшнее: неизвестно, как придется расплачиваться.

По ту сторону Невского Санька бывал редко — разве что когда возили на спектакли в Эрмитажный театр, да сам бегал смотреть комедии в Деревянном театре. Собственно, Царицыным лугом, где стоял Деревянный театр, столица с той стороны для Саньки ограничивалась, в Летнем саду на гуляньях он иногда появлялся, но что творилось за Фонтанкой — понятия не имел. Потому и не знал, у чьего дома остановился экипаж.

Когда лакей помогал раздеться, Саньке было неловко за старую шубу. Но неловкость кончилась, когда две хорошенькие девушки, в модных рединготах на английский лад, с длинным рукавом, весьма пригодным для русской зимы, и с большими косынками, уложенными на груди множеством пышных складок, пробежали мимо в анфиладу — и вдруг разом остановились, оглянулись, перешепнулись и пошли медленно, чинно, словно бы ожидая, что стройный кавалер последует за ними. Их юбки, укороченные настолько, что видна вся щиколотка, колыхались очень мило, однако балетного фигуранта не удивить зрелищем ножек в ажурных чулочках.

— Первая победа, сударь, — сказал Келлер. — Идем. Не будем заставлять почтенного господина дожидаться нас.

В анфиладе из трех частей собралось небольшое и веселое общество, звучала клавикордная музыка, дамы соперничали пестротой нарядов и звонкостью голосов. Келлер быстро провел Саньку в кабинет. Там сидел в штофных креслах господин в черном фраке, виду мрачнейшего, и играл с черной левреткой, кидая ей черную палочку.

Келлер поздоровался по-французски, поклонившись очень угодливо. Санька понял, что это и есть покровитель, поклонился еще ниже.

— Весьма достойный молодой человек, — оглядев его, сказал господин в черном. — Я рад, что в вашей компании появился артист. Именно его недоставало. Это отменная выдумка господина Ша.

В словах крылось какое-то загадочное ехидство. Затем он достал черный платок и весьма деликатно промокнул ноздри.

— Господин Румянцев счастлив будет служить вам, господин Мосс, — отвечал Келлер. — От него предвидится немалая польза.

— Да, мне известно, сколько пользы в молодых людях, особливо для дам. Не мне судить — вам, господин Келлер, полагаю, виднее.

Санька приглядывался. Этот пожилой господин относился к южанам, из тех, кому впору бриться трижды на дню, чтобы щеки не выглядели синими. Пудрой он пренебрегал, словно дорожил смуг лым цветом лица. Курчавые волосы покровителя выглядели чернее воронова крыла и походили на арапские. Их не нужно всчесывать, чтобы стояли дыбом, — тупей у покровителя был природный. И его форма также соответствовала требованиям моды — пушилась и завивалась на макушке и на затылке.

— Удалось ли, ваша милость? — спросил Келлер.

— Да. Я же обещал. Подойдите, господин Румянцев, я хочу сделать вам подарок, — сказал господин в черном. — Примите сей перстень. Он принесет вам удачу. Ежели кто спросит — скажите, что выигран в карты в тесном дружеском кругу. Я позабочусь о вас. Вы довольны, господин Келлер?

— Если я правильно понял вашу милость…

— Да, вы все поняли правильно. Я также вами доволен. Это будет отменный сюжет. Ступайте, господа, счастлив знакомством. И предамся скорби. Такова моя унылая должность.

И он опять бросил левретке палочку, снова коснулся черным платком ноздрей — видать, петербургская погода не шла ему на пользу.

Келлер подтолкнул Саньку, чтобы добиться от него поклона, и едва ли не пинком выкинул из кабинета.

Румянцев молча смотрел на перстень. Уж больно велик был прозрачный камень, окруженный небольшими, с гречишное зернышко, рубинами.

— Это солитер? — спросил он. — Не может быть…

— Ваш покровитель стекляшек не дарит, — был ответ.