Читать книгу - "Месть женщины среднего возраста - Элизабет Бушан"

Помню, как испугало меня мамино лицо: зажатое, бесстрастное, мертвое.

Лишь ночью, меряя шагами коттедж, она давала себе волю. Лежа в кровати, замерзшая и истерзанная горем, я точно знала, какая ступенька сейчас заскрипит, какая дверь отяжелела от сырости и какая доска в полу сдвинется у двери в мою спальню, когда мать остановится, чтобы прислушаться к дыханию спящей дочери.

Весь остаток зимы и жестокую весну бушевал ветер, а снег забивался в самые неподходящие уголки. Лето тоже выдалось промозглым, удручающим; осень – сырой, и как-то раз у коттеджа «Медларз» притормозил фургон.

– Эти милые люди приехали за нашей мебелью, – сообщила Ианта, ставшая похожей на привидение с красными глазами. – Нам она не нужна, Роуз, и у нас появится немного денег на новый дом. У нас будет новый дом. Чудесный сюрприз, не так ли? Не переживай, это будет весело. – Она крепко сжала мою руку, а двое мужчин начали переносить нашу мебель на плечах в фургон.

По лицу матери струились слезы; каждая клеточка ее тела словно кричала в знак протеста. И все же…

– Роуз, – заявила она натренированным голосом, – правда, нам повезло, что у нас будет новый дом? Мы должны быть благодарны судьбе.

Я переводила взгляд с мамы на быстро пустеющую комнату. Я не замечала, что плинтус покривился, краска на стенах облупилась, а пол под окном прогнил насквозь.

Как я могла не замечать этого и того, что Ианта лжет?

«Как поживает моя маленькая цыпочка?» – будто услышала я бормотание отца. Я хотела, чтобы он был рядом, хотела, чтобы «Медларз» остался нашим, пусть даже краска потрескалась, а комнаты стали просторными и пустыми.

– Но нам не за что быть благодарными! – закричала я.

– Тихо. – Ианта притянула меня к себе. Я почувствовала, как ее кости врезаются в мое тело, ощутила запах чистого хлопка и мыла. – Тихо, детка.

Но отцы приходили и уходили, из домов выносили мебель, а матери говорили неправду. Как бы ни старался городской совет, смерти не прикажешь повиноваться, и яркие, отполированные поверхности моего дома скрывали потаенные уголки, где скопились снег и лед.

В первую неделю мне по-прежнему приходили книги: издатели надеялись обойти систему. Я даже не удосуживалась распечатать посылки, ведь я и так могла догадаться, что в них. Тяжелая – биография. Большая – иллюстрированная кулинарная книга. Рукопись.

К началу второй недели новость облетела всех. Посылки приходили все реже, а вскоре почтальон и вовсе прекратил звонить мою дверь.

Минти написала мне письмо.

Здравствуй Роуз!

Ты не поверишь, если я скажу, что не знала о планах Таймона вплоть до недавнего времени. Тем не менее я решила от него не отказываться. Я подумала, что у тебя уже была возможность проявить себя и насладиться славой, и теперь настал черед кого-то еще – мой черед: это справедливо. Я знаю, что ты веришь в справедливость, и надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что я сделала правильный выбор. Но я пишу, главным образам, ради того, чтобы сказать: Натан ни о чем не знал. Мне очень не хватает наших разговоров.

Минти

Я читала и перечитывала это письмо с его так называемой честностью, лицемерными объяснениями и фантастическими предположениями, за которыми скрывалась неудовлетворенность. Я снова смаковала гнилые фрукты и гнилое мясо: Минти вызывала у меня отвращение, и я упивалась этим чувством.

Не в силах больше откладывать разговор с Иантой, я позвонила ей, села в машину и поехала в Кингстон.

«Дешево и весело, Роуз, как раз то, что нам нужно», – такой вердикт вынесла Ианта дому на Пэнкхерст-Парейд, с типичной бодростью в духе миссис Минивер.[8]Дом номер четырнадцать находился на одной из нескольких совершенно одинаковых улиц жилого района за городской чертой. Почему именно Кингстон? Причина, по которой Ианта настояла на том, чтобы мы покинули Йелланд и двинулись на юг, тогда была слишком очевидна для нас обеих. Здесь было действительно дешево, но вовсе не весело.

Когда я вышла, мама сидела на стуле, скрестив руки на груди, в рубашке от Вийелла и шерстяной юбке. Воплощенное ожидание. Такой сюжет нередко видишь на картинах: женская фигурка – чаще всего женская – сидит в кресле, или на скамье, или на диване, и ждет – не важно, чего, может быть ждет начала или конца жизни.

Для такой занятой женщины, как Ианта, это был необыкновенный дар: она ждала меня, ждала, пока приготовится обед, ждала Бога в церкви, ждала, пока все наладится само по себе, при условии, что она будет соблюдать правила, хвала терпению, говорила она.

Мама была бледна и не накрашена, волосы не причесаны – все это для нее нехарактерно.

– Рассказывай, что случилось, Роуз.

Я наклонилась и поцеловала ее, затем присела и взяла ее ладони в свои.

– У меня неприятности.

– Я так и подумала. – Пальцы Ианты впились мне в ладонь. – Что-то с детьми?

– Нет. – Чтобы продолжить, мне пришлось сделать над собой усилие. – Дело в Натане. Он решил уйти от меня к другой женщине. Между прочим, к Минти, моей ассистентке. – В горле у меня опять встал комок. – И я потеряла работу… Минти взяли на мое место.

Ианта покачала головой:

– Объясни, пожалуйста, еще раз.

– Натан хочет быть свободным человеком. Ему кажется, что Минти сумеет дать ему свободу.

Мама попыталась переварить новость и сопоставить услышанное с образом зятя, в котором она души не чаяла.

В нашей семье подшучивали, что Натан и Ианта не подпадают ни под один стереотип зятя и тещи: они обожали друг друга. По праздникам Натан посылал ей огромные открытки, привозил подарки: массивные ювелирные украшения и мед в фарфоровых горшочках с гравировкой в виде пузатых пчел. Он возился с ее пенсией, подсчитывал налоги и настоял на том, чтобы оплатить ее медицинскую страховку. Ианта этого не одобряла. «Не хочу быть обузой, и частные врачи мне не нравятся, – признавалась она мне. – Мне их руки не нравятся. Слишком ухоженные». Мама потеребила завитки волос у шеи.

– Ты всегда была так занята, Роуз. У тебя совсем не оставалось времени – вечно все на бегу.

Признаю, мы всегда рассматриваем события с нашей личной точки зрения, но реакция матери задела.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Это ужасно. – Ианта откинулась на стуле. У нее был уязвленный вид; она вдруг показалась мне измученной ожиданиями, которые столь жестоко не оправдались. – И с этой мерзкой девчонкой.

Я поднялась и встала у окна. Такая реакция меня не удивила. Минти с Иантой виделись всего раз, во время воскресного ланча, и Минти не удалось найти с мамой общий язык. На следующий день в офисе я услышала, как она разговаривает с подругой по телефону: «Не могу общаться со стариками. Я их просто не воспринимаю». А Ианта и вовсе проявила невиданное непонимание: «Такие люди, как она, слишком кичатся своей молодостью, а это очень эгоистично. Все остальные начинают чувствовать себя ненужными».