Читать книгу - "Гадкий утёнок. Вернуть любовь - Джейн Реверди"

не знала, что было хуже — презрение или жалость, что в них сквозили. Впрочем, кое-кто из присутствующих всё-таки посчитал нужным хотя бы скупо мне поклониться или улыбнуться. И этим людям я была искренне благодарна.

Но большинство гостей, бросив на меня уничижительный взгляд, торопливо отворачивались. Как отворачивались бы от нищенки, случайно оказавшейся среди них.

Дороти коснулась моей руки. Глаза ее были полны слёз. И я понимала, что переживала она за меня. Ведь эти люди были моими знакомыми. Я выросла на их глазах. А теперь они отвергали меня, посчитав недостойной их общества.

Когда же одна из дам всё же сочла возможным ко мне обратиться, я поняла, что презрительное молчание было, пожалуй, куда лучше.

— Мадемуазель Деланж? — она поднесла к лицу лорнет. — А я была уверена, что вы не осмелитесь здесь появиться.

— Не осмелюсь? — переспросила я. — Но почему бы? Мое полученное от господина маркиза приглашение ничем не отличается от вашего.

— Да-да, разумеется, — усмехнулась она, явно чувствуя на себя одобрительные взгляды соседей, — но ведь все мы понимаем, что иногда, получив такое приглашение, следует от него отказаться.

— А почему я должна была отказаться? — холодно улыбаясь, спросила я.

Дама потрясенно молчала. Наверняка она была уверена, что после первого же ее вопроса я зальюсь краской стыда и забьюсь куда-нибудь в угол. Должно быть, именно так и поступила бы настоящая Беренис. Но я была не намерена молчать.

— Ну, как же? — растерянно забормотала она. — Ведь наверняка его величество прогнал вас прочь не просто так. На то были свои основания. Вы сделали что-то недопустимое, иначе вы остались бы в столице. Помолвка, заключенная на столь высоком уровне, не расторгается без причины.

— Может быть, сударыня, вам известна и эта причина? — полюбопытствовала я. — Потому что та причина, о которой известно мне, связана лишь со здоровьем моего брата, графа Деланжа. Я вернулась сюда, чтобы ухаживать за человеком, который получил ранения, защищая Рузанию от врагов. И я надеюсь, что когда Артур вернется домой, вы не осмелитесь повторить то, что только что сказали.

Она поджала губы, не решаясь продолжить наш спор, но всем своим видом показывала, что осталась при своем мнении.

А ко мне уже подскочила Алоиза. Она скупо кивнула Дороти, а потом взяла меня за руку и отвела в сторону, к одной из колонн, где было меньше народа.

— Разве я не говорила тебе, Ниса, что всё будет именно так? Но ты не захотела меня послушать. Хочешь, я велю подать твой экипаж, и вы уедете домой еще до первого танца?

Но я покачала головой. Это было бы слишком похоже на бегство.

— Это ужасно глупо! — рассердилась она. — Ты же знаешь, что на первый танец должны быть приглашены все незамужние дамы.

Да, я это знала. Это был так называемый танец дебютанток, хотя участвовали в нём отнюдь не только те, кто впервые появлялся на балу. Это был единственный танец, на котором было невозможно простоять у стены, потому что хозяева заранее точно просчитывали, какое количество кавалеров потребуется для того, чтобы ни одна из девушек не осталась не приглашенной.

Это была возможность для каждой показать себя обществу. И этакий реверанс со стороны хозяев, чтобы любая гостья могла сказать, что она танцевала на этом балу.

— Ну, так вот, — продолжала Алоиза, — тебя на этот танец никто не пригласит!

Глава 30. Первый танец

— Неужели ты гордишься тем, что ваша семья нарушит правила гостеприимства? — удивилась я. — Разве хозяева не должны позаботиться о том, чтобы правила были соблюдены, и никто из гостей не почувствовал себя ущемленным? Или вы пригласили меня сюда исключительно для того, чтобы меня унизить?

— У тебя был выбор, принимать приглашение или нет, — прошипела Алоиза. — И я была достаточно добра к тебе, чтобы предупредить тебя о том, что тебя здесь ожидает. Я надеялась, что ты прислушаешься к моим словам и останешься дома.

— Остаться дома? Но тогда мне пришлось бы сидеть там безвылазно, ибо общественное презрение может вылиться на меня не только на балу, но и во время обычной поездки в Верден. Разве не так? А я не хочу прятаться, Алоиза! Я не сделала ничего дурного, из-за чего должна была бы чувствовать себя виноватой.

— Ты всё равно никого не сможешь в этом убедить! — запальчиво воскликнула она.

До этого момента мы старались разговаривать тихо, но я видела, что стоявшие неподалеку гости, несмотря на это, обращали на нас слишком много внимания. Теперь же, когда мадемуазель Крюшон повысила голос, на нас пялились уже не украдкой.

И Алоиза тоже заметила это и покраснела.

— Ну, что же, если тебе нравится выставлять себя на посмешище, то я не могу тебе этого запретить! Но, прости, несмотря на то что мы подруги, я не смогу принять твою сторону и пойти против общества.

О, я и не надеялась на это! И я снова пожалела бедняжку Беренис, у которой, как выходило, даже не было настоящих подруг. Потому что мадемуазель Крюшон таковой уж точно не была.

Когда Алоиза удалилась, ко мне подошла Дороти.

— Я невольно слышала часть вашего разговора, и мне ужасно хотелось вмешаться. И всё-таки я осталась в стороне. Простите меня за эту трусость!

— Вы вовсе не должны упрекать себя за это! И уж точно не стоит пререкаться с дочерью хозяев дома на балу. Это лишь даст лишний повод для сплетен. Рано или поздно мне всё равно выскажут то, что про меня думают. Так лучше выслушать это сейчас, пока мой брат еще не вернулся домой.

— Я восхищаюсь вашей стойкостью, Беренис!

А я ждала, когда к нам подойдет кто-то еще. Вряд ли это сделают сами хозяева дома. Раз они сами отправили мне приглашения, то не станут открыто меня оскорблять.

И вскоре к нам действительно подошли баронесса Эрланд и две ее дочери. Память опять-таки подсказала мне, что ее милость в юности была дружна с матерью Беренис. И именно с этого баронесса и начала наш разговор.

— Полагаю, что если бы была жива ваша матушка, то ничего подобного бы не случилось, — вздохнула она, всем своим видом изображая сочувствие.

— Что вы подразумеваете под «этим», мадам? — откликнулась я.

— Ну, как же, милочка? — удивилась