Читать книгу - "Право первой ночи - Джудит Айвори"

Мистер Тремор отложил бритву, наклонился над тазиком и сполоснул лицо. Затем поднял голову и посмотрел на себя в зеркало.

То, что они увидели, привело обоих в замешательство. Мистер Тремор медленно выпрямился, не отводя глаз от своего отражения.

Боже милостивый, перед Эдвиной стоял совершенно другой человек! Мало того, что он выглядел теперь более интеллигентным и утонченным, так его красота приобрела еще и ту завершенность, что способна сделать мужчину неотразимым. Его портрет впору было поместить на рекламной этикетке пены для бритья.

После того, как не стало усов, все внимание привлекали к себе глаза: большие, выразительные, необычного ярко-зеленого цвета — они околдовывали с первого взгляда. Какая же она умница, что заставила мистера Тремора побриться! Ему давно следовало избавиться от этой звериной шерсти!

Но сейчас дивные зеленые глаза мистера Тремора были прикованы к отражавшейся в зеркале гладкой верхней губе. Он мрачнел буквально на глазах. Растерянно погладил губу пальцами и провел по ней ладонью. Даже пощупал ее нижней губой, смешно выпятив ее вперед.

Судя по всему, результат этих исследований показался ему плачевным и привел в весьма решительное расположение духа. Он резко повернулся, показал на массивный деревянный стул и приказал:

— Вот сюда, чтобы мне было хорошо видно. Поднимайтесь, Винни, и поднимите юбки.

Столь неожиданное начало второго действия привело ее в панику. Она испуганно отшатнулась и пролепетала:

— Вы слишком настойчивы!

— Нисколько. Уговор дороже денег. И я от своего не отступлюсь!

— За последнюю минуту вы не сделали ни одной ошибки! Как вам это удалось?

— Я слушал, как говорите вы. И хватит увиливать! Мы могли бы покончить с этим делом за пять минут. Станьте на стул.

— Нет!

Мистер Тремор воспринял ее отказ как нарушение одного из условий сделки.

Его лицо исказила гневная гримаса. Эдвина впервые видела его таким. Она отошла еще на шаг и выпалила:

— Я не хочу подниматься на стул. Когда я стояла на столе... — она судорожно сглотнула, — это было, мягко говоря, неприлично!

Он сердито скривился, но стул все же отодвинул и уселся на него сам.

— Отлично, — процедил мистер Тремор, Это было любимое слово Эдвины. Он в точности воспроизвел ее интонацию. Однако сегодня это не вызывало у Эдвины восторга, как обычно. Она продолжала пятиться, испуганно всматриваясь в знакомые и в то же время незнакомые черты.

— Поднимайте юбки! — велел он.

— Как вы себя ведете? — возмутилась она.

— Я волен вести себя так, как хочу: теперь моя очередь!

И он выразительно провел пальцем по верхней губе. Продолжая пятиться, Эдвина зацепилась босой пяткой за порожек туалетной комнаты и от боли едва не потеряла равновесие.

— Ну что, начнем или вам помочь?

Эдвина взялась за подол, обреченно подумав, что надо покончить с этим раз и навсегда.

— Нет, я сама.

— Отлично. Мне не терпится добраться до последней минуты.

До последней минуты?.. Ох... У нее душа ушла в пятки. Она совсем об этом забыла! Эдвина заставила себя поднять глаза. Ей придется смотреть на его верхнюю губу, чтобы не утратить решимости.

На этот раз она чувствовала себя еще хуже. Боялась не только его прикосновений, но еще и тех странных ощущений, которые испытала, стоя на столе.

Не сводя глаз с его бритой губы, Эдвина поднимала юбки все выше, выше... еще на дюйм... Вот показались щиколотки, вот икры... Здесь было прохладнее, чем в лаборатории, и легкий сквознячок, коснувшийся чувствительной кожи, показался ей живительным бальзамом. Но тут из-под подола показались кружева на панталонах, и она вспомнила...

Она вспомнила его разговоры о поцелуях под коленками! Нет! Только не это!

— Вы не можете... не должны... — Слова застревали в горле. — Вы не сделаете это своими...

— Губами, — закончил он. И рассмеялся. Как всегда добродушно.

И Эдвине стало чуточку легче. Только сейчас она уловила в его смехе ироничные нотки. Значит, мистер Тремор чувствует нюансы их разговора гораздо тоньше, чем ей казалось.

— Так и быть, голуба! Я не стану лезть губами туда, куда вы сами не захочете! Я же не зверь какой!

«Не захочете»! Эдвина с облегчением вздохнула. Слава Богу, он все еще говорит с ошибками. Он по-прежнему ее старый добрый Мик. Забавный, добродушный верзила. Вот только сейчас ему не до забав. Прикусив от напряжения губу, он буквально пожирает ее взглядом...

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока она стояла ни жива ни мертва, подобрав ворох юбок. Однако, стоило ему подняться со стула, на нее нахлынула новая волна страха.

— Что вы делаете?! — вскрикнула она.

— Я хочу погладить ваши ножки. Мы договорились...

— Нет, неправда! — Нараставшее отчаяние заставило ее прибегнуть к откровенной лжи.

— Правда!

— Один раз! — жалобно напомнила она. — Мы договорились, что вы прикоснетесь к ним только один раз!

Он не отвечал, опустившись перед ней на одно колено. Не спуская глаз с его темноволосой головы, Эдвина следила, как он придвигается все ближе и ближе.

— Повернитесь, — прошептал он.

— Нет!

— Винни, — глянул он ей в лицо, — мои усы плавают в тазике. Может, вы вообразили, что сбрить их для меня было детской забавой? Да, мы договорились об одном разе, но ведь он может быть долгим! И если потом вы запретите мне коснуться их губами, так тому и быть. А сейчас вы повернетесь, чтобы я погладил ваши ножки...

— Ногу! — запальчиво поправила она.

— Хорошо, ногу. Но я поглажу ее всю. Сверху донизу. Эту чудесную стройную ножку. Я начну с пятки и поднимусь до колена, а потом выше, до самой складки под ягодицей! — Он подкреплял свои слова выразительными жестами, и от одного этого у Эдвины мурашки побежали по телу.

Она заставила себя повернуться лицом к стене.

Ей пришлось прислониться лбом к прохладной гладкой поверхности, чтобы совладать с нахлынувшими на нее волнами жаркой истомы.

Она молчала, не в силах подавить страх и растерянность — самые ненавистные ей чувства.

Однако что-то еще, незнакомое и тревожное, ожило в душе в преддверии того, что станет делать Мик Тремор. Напрасно Эдвина твердила себе, что ей вовсе не нравится эта возмутительная игра, что мистер Тремор зашел слишком далеко и что она желает лишь одного — поскорее от него отвязаться.

И все же, и все же... никогда в жизни она не испытывала ничего более захватывающего.