Читать книгу - "Лунный шторм. Время взрослеть - Клэр Твин"

ничего примечательного, кроме неясного холода и скуки, полной сосредоточенности и уверенности. Она смотрит на меня сдержанно, изучает с головы до пят, задержав на мгновение взгляд на моих ботинках, подошва которых, признаюсь, немного заляпана уличной грязью.

Поправляет серый пиджак и откашливается, ожидая моей реплики.

– О да, да. А вы мисс Винсент? – спустя паузу очнулась я, неловко улыбнувшись.

– Приступим сразу к делу. Я не люблю тратить время впустую. За мной, – поманив пальцами, велит черноволосая, ритмичным шагом проходя вдоль кабинок. – Мистер Бенсон мне все объяснил и также попросил стать твоим наставником. Я бы отказалась, но не могла, потому что перечить боссу станет только настоящий глупец, ты не согласна? Неважно, – отмахнулась женщина, когда я только открыла рот. – Ты ведь еще не заполняла досье?

– Нет, – догнав ее, выдохнула я.

Поражаюсь! Такая худая и на вид хилая, а своим быстрым шагом может уничтожить самооценку любому бегуну. Мне бы так…

Мы подошли к столу секретаря, которой, к слову, на месте не было, и мисс Винсент достала из ящика два листа бумаги формата А4, быстро пробежав глазами по строчкам.

– Заполни это и отдай Лиззи. Она подойдет через десять минут. Гм, – косо взглянув на настенные часы, прищурилась та, – время обеда уже закончилось. Где носит эту лентяйку?..

– А что потом, ну, когда я закончу? – подала голос я, приняв документ.

– А! – недовольно воскликнула мисс Винсент. – Никаких «ну», «эм», «типа», «короче» и других слов-паразитов! Ты должна говорить внятно, четко и уверенно. Речь хорошего журналиста проста, но в то же время красива. Это искусство.

Раскрыв широко глаза от внезапного крика, сглатываю накопившуюся слюну, стараясь выглядеть стойко и непоколебимо, будто данное замечание не задело меня, хоть это и не так. Просто не люблю, когда на меня повышают голос.

– Хорошо, – согласилась я, привлекая внимание наставницы, – а когда я могу взяться за написание статьи?

Мисс Винсент сперва долго всматривается в мои черты лица, а потом за все время нашего общения впервые растягивает свои тонкие губы в подобие улыбки, негромко смеясь над… Чем? Не над моим ли вопросом? Если даже так, то, позвольте полюбопытствовать, что в нем такого уморительного?

Без каких-либо эмоций стою, подобно человеку в очереди за глотком воды во время засухи, и жду той секунды, когда женщина закончит наконец-то смеяться. Благо через пару мгновений она смаргивает скупую слезу и глубоко вздыхает, насмешливым оком сверля во мне сквозные дыры.

– Какая статья, милочка?

Растерянно моргаю, понимая, что дальнейший поворот разговора мне не по душе.

– Я не понимаю. Разве не для этого я здесь? Мистер Бенсон…

– Рэйчел, ты только стажер. Твоя работа – быть ассистентом. Тебе еще слишком рано приниматься за статьи.

Волна возмущения захлестнула меня, отчего листки в руке чуть помялись, но ни я, ни женщина напротив не заметили этого. Будто пощечину дали, в реальный мир вернули и выпотрошили надежды. Я до сих пор с трудом воспринимаю сказанное, хватаясь, как за спасательный круг, за слова мистера Бенсона. Он обещал помочь мне выбиться в ведущие новостей, но для этого нужно много работать, а как работать, если я всего-навсего какой-то стажер? С ума сойти можно!

– Но речи, что я буду девушкой на побегушках, вообще не было! – задыхаясь от обиды, хмурю брови.

Мисс Винсент поджала губы в невидимую полоску и сделала шаг навстречу.

– Милочка, давай я тебе все объясню. По сути, ты еще никто. У тебя нет образования, ты представления не имеешь, как работать с информацией, как строить план и, собственно, как писать статьи. Это тебе не школьное сочинение – здесь свои правила и законы. Мистер Бенсон доступно объяснил мне, что ты числишься в нашей газете как стажер. Уже потом, набравшись опыта, тебе предоставят возможность написать свою первую работу, и если редактор сочтет написанную тобой статью достойной, ты будешь принята в штат. Понимаешь? Мы не можем сразу посадить тебя за ноутбук и дать задание. Ты неопытная. Второкурсница. Ну же, не дуйся, – щипнув за левую щеку, противно улюлюкает наставница, из-за чего я довольно резко отвожу чужие руки от своего лица, не прекращая хмуриться. – Когда покончишь с досье, я проведу тебя к твоему рабочему месту и дам тебе твое первое задание.

– Неужели картошку чистить? – усмехнулась я, прекрасно понимая, что обижаться не на что.

– Почти. Будешь работать с архивами. На прошлой неделе кто-то устроил бардак и не удосужился заново разложить документы по алфавиту. Но, думаю, ты справишься…

Боже, это сущий ад, честное слово!

Однако мисс Винсент абсолютно права – я пока еще никто, никем не замеченная тень в мире материализованных мастеров слова. И право, чего ты, Рэйчел, ждала? Все на блюдечке? Не-а. Я должна работать над собой, влиться в коллектив и в суть самого процесса журналистской деятельности. К тому же у стажеров график не так сильно забит, как у состоявшихся «летописцев»: будет время для учебы.

Смирившись со своим положением, я киваю наставнице и плюхаюсь на кожаный диван, наклонившись вперед к кофейному столу, заполняя каждую строчку информацией о себе.

Сегодня мой первый день на работе, и я не должна ударить в грязь лицом. Все только начинается…

* * *

Я никогда еще не уставала так физически. Шея и спина ноют с такой силой, точно я возила на себе трех взрослых людей, которые то и дело лупили меня ногами по ребрам. Сидеть на одном месте в течение дня – настоящая пытка, входящая в число таких наказаний, как электрический стул, четвертование или костер. К слову, я лучше бы прыгнула в огонь, чем просидела восемь часов за тремя стопками толстых документов и накопленных материалов, в том числе старых вырезок из газет, журналов и справочников, не говоря уже о словарях. И зачем им все это? По-моему, такие вещи должны храниться на флешке или в рабочем компьютере человека, а не на железных полках библиотеки.

С затекшей шеей, в плохом расположении духа я выхожу из салона такси и вежливо благодарю седовласого дедушку за спокойную поездку, захлопывая сильнее, чем хотелось бы, дверцу, после чего легонько, не совершая резких движений, ковыляю на невидимых костылях к знакомому крыльцу.

Сад, которым раньше занималась Реджина, поредел и издох: цветы увяли, ибо стужа разделалась с ними, но остались скелеты кустов и рыхлая почва, разграниченная красивыми камушками. Более чем уверена, весной двор семьи Фишер вновь расцветет, ведь так было всегда. Это своего рода частная, относящаяся лишь к семье Роуз смена сезонов, только в этом случае двух: с зимы на лето.

Тщательно вытирая обувь о коврик на крыльце, я нажимаю на дверной звонок и, расслышав глухое и странное «открыто»,