Читать книгу - "Выжить нельзя умереть - Елена Милютина"

— Тогда я буду очень разочарован, и сниму свой вопрос.

— Почему??

Эльриан решился рискнуть, пройти по тонкому льду и не провалиться.

— Потому, что, допустим, я сообщу тебе, что я принц, а потом все время буду мучиться — твое решение искреннее, или принято под влиянием моего признания!

— Это, если я отдам предпочтение тебе, а если Юстиниану?

— Тогда буду думать, что ты этого титула испугалась, и это могло повлиять на твое решение.

Аннабель внимательно посмотрела на своего спутника. Риан смотрел на нее с легкой насмешкой, ожидая ответа.

— Ну какой из тебя принц! — рассмеялась она наконец, — кто бы отпустил принца учиться на другую планету! Да и вообще, зачем принцам экономика, не говоря уже о пилотировании! Да и работать в свободное время ни один принц бы не пошел, а ты, как я слышала, работаешь! Ладно, не хочешь говорить о семье, больше спрашивать не буду, оставайся таинственным незнакомцем. Но только когда я тебя с родителями буду знакомить, все равно придется все тайны раскрыть!

— А ты собираешься меня с семьей знакомить? — в душе Эльриан возликовал.

— Я надеюсь, что придется, вот обдумаю ответ на твой вопрос и решу окончательно. Но и тебе нужно будет меня со своим строгим отцом познакомить, ты об этом думал?

— Отвечу так же. Когда ответишь мне, тогда буду планировать.

В этот немного напряженный момент очень вовремя принесли горячие блюда и вино.

Риан по традиции попробовал, кивнул, вино разлили по бокалам.

Несколько минут они молча ели, запивая ароматное мясо слегка терпким сухим красным вином, потом Эльриан грустно сказал:

— Знаешь, я должен извиниться, мой вопрос действительно провокационный и преждевременный. Ты можешь не отвечать. Просто не выдержал. Извини.

Аннабель даже стало немного обидно.

— Я отвечу, — тихо сказала она. — Вот завтра прогуляемся, пообщаемся еще, и я отвечу, обязательно. — Лицо Риана посветлело.

— «Я уже ответила, — подумала девушка, — только ты пока не знаешь. Раньше, до нашего знакомства я бы все бросила, лишь стоило Юсти поманить меня пальцем, помчалась бы к нему. А у меня первая мысль была о тебе, что мы в одном городе, что можем увидеться.

Только пока я тебе об этом не скажу, не буду повторять свои ошибки с Юстинианом. И если даже у нас в будущем ничего не выйдет, все-таки только второй раз встречаемся, я буду тебе благодарна за излечение от наваждения по имени Юсти!»

В это время оркестр проиграл что-то бравурное для привлечения внимания публики, вышедший на эстраду пожилой конферансье во фраке бодро объявил:

— Начинаем наш уже традиционный конкурс «Признание в песне»! Сейчас все изъявившие желание кавалеры по очереди могут выйти и исполнить любую песню в честь своей спутницы. Песня может быть на языке любой планеты, любом древнем языке, и, конечно, на всегалактическом. Главное условие — чтобы ноты и перевод текста на всегалактический были доступны в Галанете, вызывать участников будем по мере того, как вышеупомянутые ноты и перевод текста будут найдены! Записались 18 участников, приветствуйте кавалеров, решившихся публично спеть серенаду своей даме!

После такого длинного вступления народ в зале оживился, все предвкушали развлечение. Участников поочередно приглашали на сцену, конферансье безобидно подшучивал над каждым. Уровень исполнения был совершенно разным. Аннабель запомнился темнокожий юноша, экспрессивно спевший народную песню на португальском, аккомпанируя сам себе на гитаре, двое инопланетных гостей, довольно музыкально спевших, один — популярную в этом сезоне песенку на общегалактическом, второй, из империи Руазон, исполнивший на своем языке какую-то героическую балладу.

Перевод текста на общий язык высвечивался на экране за спинами оркестра. Надо отдать должное, оркестранты старались помогать певцам-любителям как могли.

Очередь Эльриана была 16-й. Объявили гостя с 24-го столика. Эльриан поднялся на эстраду, попросилвыключить микрофон. Просьбу с удивлением, но исполнили. Конферансье пошутил, что он надеется, что спутница молодого исполнителя расслышит, что он поет.

Прозвучали первые такты мелодии, Эльриан пропел первые строчки старинного романса:

Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты….

Сильный, сочный баритон лился легко, без видимых усилий со стороны певца, перекрывая весь зал ресторана, чувствовалось, что он поет дай бог на треть своих возможностей. В конце, форсировав голос на фразе «Люблю ли тебя я не знаю», он легко спустился почти до пьяниссимо в последних словах: «Но кажется мне, что люблю!», вложив в них какую-то необъяснимую нежность. Зал молчал минуту, ошеломленный совершенно профессиональным исполнением, потом разразился аплодисментами.

Аннабель была поражена. Риан говорил ей о своих занятиях пением, но такой силы голоса и такого профессионализма она не ожидала. Молодой человек сбежал вниз по ступенькам, прошел к своему столику. Усевшись на свое место, взял руку Аннабель и поцеловал.

— Я очень хотел показать тебе, как я пою, просто не удержался, когда представилась такая возможность.

— Риан, но ты действительно можешь петь в опере! У тебя такой красивый, сильный голос! Неужели никогда не хотелось попробовать!

— Ты знаешь, почти год назад мне действительно пришлось спеть князя Елецкого в «Пиковой даме», но последствия были неприятные. Во-первых, перетрудил связки, все-таки они в 18 лет еще не окрепшие, чуть голоса не лишился, а во-вторых, вызвал громадный скандал, когда все раскрылось.

— Зачем тогда пел?

— Можно сказать, хотел спасти честь планеты. С визитом к императору приехал родственник, правитель Сиандра, страстный любитель оперы, он еще перед приездом высказал пожелание прослушать именно «Пиковую даму», которая как раз шла в нашем театре. Тогда у нас было два баритона, но как раз перед визитом один, молодой, подхватил ангину и охрип, петь категорически не может, а второй, пожилой, так разволновался, непонятно почему, что стал успокаивать нервы коньяком. Доуспокаивался, полчаса до начала, публика собирается, а он лыка не вяжет. Мы тогда приехали в театр всей семьей, за сценой переполох, мой учитель меня увидел, утащил из ложи и стал умолять спасти театр. Я и согласился. Велено было голос не форсировать, беречь, я и берег весь первый акт. Потом услышал, как шепчутся, что гость не доволен, и в главной арии во втором акте включился на полную. Как третий акт допевал уже почти не помнил, с трудом. Запретили не только петь, разговаривать на две недели, Тогда-то все и раскрылось. Вот тогда я от отца и услышал, что петь в салоне для дам можно, а со сцены, на публику, как комедианту — неприлично.

— Но сегодня твой голос звучал просто отлично!