Читать книгу - "Мечты о морозе - Келли Сент-Клэр"

Было так легко закрыть глаза и представить, что прошло два года и я — часть мирной делегации в Гласиум, мои спутники не Брумы, а Солати. Кедрик ждёт меня внизу.

Рон подходит с верёвкой, к которой я привыкла с тех пор, как сломала запястье. Доверить другому человеку свою жизнь, это то, чего я инстинктивно избегаю, но я позволяю ему закрепить верёвку вокруг моих бёдер и привязать меня к нему.

— В последний раз как поросенок на закорках, Татума, — говорит Санджей.

— Что за странная фраза, — говорю я. — Я не собираюсь спрашивать у тебя, что это значит.

— Что ж, я знаю, как вы Солати ненавидите задавать вопросы, так что я предложу тебе ответ. Это когда кто-то несёт тебя на своей спине, — объясняет он, намеренно неверно интерпретируя мой комментарий.

Я не верила ни единому его слову с тех пор, после его лжи о снеге.

— Не сомневаюсь. Даже если и так, что такое «поросенок»? — спрашиваю я.

Я отдаю должное Санджею, его ложь о розовом четвероногом существе убедительна. Он даже добавил странный звук, который может издавать это животное. Рон фыркает, когда я благодарю Санджея за фантастическую историю.

Я прижимаюсь к Рону, пока он спускает нас по верёвке, опуская одну массивную руку за другой в медленном ритме. Когда мы достигаем низа, новые люди смотрят на меня с любопытством. Стражников хорошо кормят. Все делегаты потеряли вес во время путешествия. Не сомневаюсь, что ко мне это тоже относится.

Земля здесь ледяная, как и платформы в Оскале, в последние несколько дней. Вокруг растёт несколько деревьев. Их листья зелёные, а не красно-чёрные, как я привыкла, а кора коричневая.

Я нащупываю конец стрелы в моём кармане, но он всё ещё в моей мантии, в мешке. Дерево здесь должно совпадать с деревом древка. Оно так же тёмно-коричневое. Я была права! Это была стрела Брумы.

Я с удивлением оглядываюсь вокруг, пока мы идём, пригибаясь, когда какое-то крылатое животное пролетает над моей головой. Мужчины посмеиваются над моей реакцией.

Мы не идём по внешнему краю, как мы бы сделали это на Осолисе. Когда я спрашиваю Романа, он говорит, что обходить снаружи слишком опасно, вместо этого мы пройдём прямо по центру первого сектора, а оттуда — в третий сектор, где сейчас находится король. Деревенские жители здесь не столь миролюбивы.

Должно быть, нет никакой Дромеды, на которой можно было бы прокатиться. Их министры, наверное, тратят много времени на поездки между секторами. Но потом я вспомнила, как Кедрик говорил Оландону, что министры отчитываются перед Королем только тогда, когда их область находится в четвёртом секторе.

— Почему Гласиум разделен на шесть частей? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся, чтобы сделать перерыв. — Погода в вашем четвёртом секторе не может распространяться так, как это делает наш огонь, и я не видела ни одного ориентира, который разделял бы сектора на части, как это делают наши реки, — объясняю я.

Вокруг было много заснеженных гор и ледяных пластов, но казалось, что они расположены в случайном порядке.

Несколько делегатов кажутся растерянными. Роман отвечает:

— Гласиум не всегда был разделен на шесть частей. Раньше он был разделен на четыре, а вместо секторов у нас были сезоны. Моя бабушка говорила об этом.

— Почему он был разделен на четыре? — спрашиваю я, кутаясь в плащ, чтобы сохранить тепло.

Это затруднительно, когда перестаёшь идти.

— Деление основывалось на сезонах. Лето было самым тёплым сезоном, затем осень, возвещавшая о приходе холодов. Зима была наиболее холодным сезоном, и затем весна, сигнализирующая о возвращении тепла.

— Почему это изменилось?

Роман пожимает плечами. Вместо него отвечает Томи:

— Сезоны стали слишком масштабными для четырёх министров того времени. Преступность росла, бедняки страдали. Поэтому мы разделили четыре секции на шесть.

— Почему на шесть? Почему не на восемь или десять?

— Полагаю, мы скопировали твой мир. Было доказано, что это работает в Осолисе, а перемена разделена на шестимесячные интервалы, чтобы проще отмечать течение времени, — заканчивает он.

К моей радости, слой белого порошкообразного снега покрывает землю, когда мы приближаемся к середине. Я смеюсь, когда Аднан скатывает немного в шар и бросает в Рона, и указывает на Санджея, когда Рон оборачивается. Приятно видеть, как он обыгрывает Санджея в его собственной игре.

Я узнаю некоторые объекты, которые мы проходим из описаний Кедрика. Хотя я с трудом понимаю планировку их домов. У них нет точечных деревень, как у нас, каменные дома расположены ярусами, как наша столовая на Осолисе. Большие грязные дорожки проходят между зданиями и ярусами. Жилье становится намного лучше по мере того, как мы продвигаемся к центру.

Несмотря на то, что я считала бы это невозможным, холод становится ещё сильнее, как только мы приближаемся к третьему сектору. Ветер усиливается, пронизывая ледяным холодом мою одежду. Я пытаюсь придерживать вуаль снизу одной рукой, но это трудно во время скольжения по снежным завалам и обледенелым колеям.

В следующем жилом ярусе, который мы проходим, Малир подаёт сигнал, чтобы мы подождали, пока он зайдёт в здание со стороны переулка. Он выходит с шубой из мягкого ворсистого материала и накидывает на меня.

— Спасибо, — говорю я, закутавшись в тёплую шубу.

Я заправляю вуаль внутрь и освобождаю руку. На снегу трудно ловить баланс.

Малир кивает.

— Я помню, как трудно было акклиматизироваться в вашем мире.

Он возвращается в начало нашего шествия.

— Он дал тебе детскую шубу, — говорит Роман, почесывая своё длинное, худое лицо. — Полагаю, здесь ты будешь слишком маленькой для женской одежды.

— Не могу дождаться, когда увижу одну из ваших женщин. Вы все говорите о них как о великанах. Мне кажется, это не может быть правдой, — говорю я.

Аднан, идущий в конце шеренги, смеётся.

— Ты сама можешь рассказать нам. Ты уже прошла мимо многих из них.

Я удивлённо поворачиваю к нему голову. Я заметила детей, но все остальные были одного размера. Я предположила, что женщины находились внутри помещений в такую погоду.

Аднан смеётся.

— Знаешь, порой, хоть ты и носишь вуаль, я могу поклясться, что точно знаю, какое у тебя выражение лица.

Я пожимаю плечами, отворачиваясь при упоминании вуали. Впервые с тех пор, как мы покинули Осолис, она всплыла в разговоре. Теперь, когда я об этом подумала, странно, что они не попытались снять её. Я хмурюсь, пока мы продолжаем идти по тропинке. Может быть, они бы и попытались, если бы Блейн был главным. Я предполагаю, что они просто привыкли ко мне в ней,