Читать книгу - "Взрослая дочь - Саша Ройс"

- Ты поняла правила игры, Николь? – Фадель переходит на вкрадчивый шепот и опаляет щеку своим горячим дыханием. – Проявишь покорность и женскую мудрость – получишь взамен наслаждение и удовольствие. Будешь сопротивляться – тоже получишь удовольствие, но только после порции слёз и боли.

На слова Солора реагирует моё тело. Оно хочет подчиняться и получать удовольствие. А я? Чего хочу я?

Он с предвкушением ласкает мою шею, мысленно решая: сдавить или поцеловать? И с порочным пламенем в глазах смотрит на мою грудь.

- Ты знала к кому идёшь и перед кем раздеваешься, Николь, - шепчет он, трясь лбом о мой лоб.

Времени у меня мало, он отстраняется и пристально смотрит на меня.

Янтарные глаза ждут ответа.

В таком положении, как у меня, трудно думать холодно и рассудительно. Потому я просто задаюсь вопросом: если буду сопротивляться, смогу ли я избежать того, что на меня надвигается? Нет.

Второй вопрос: а хочу ли я сопротивляться? Нет, не хочу. Ведь я «знала к кому шла и перед кем халатик снимала». Дразнить голодного тигра для того, чтобы оставить его голодным?

Я хотела этого столкновения на уровне подсознания. Это своего рода проверка. Если бы Солор отверг меня, значит, я не женщина. Я просто один сплошной дефект.

Но этого не случилось. Потому я могу позволить себе окунуться в темную манящую бездну по имени Солор.

Страшно. Коленки трясутся. Но я ведь сама пришла.

Сглатываю, глядя в янтарные глаза. В горле пересохло, но я шепчу:

- Покорность. Я выбираю покорность.

Глава 42.

Николь

Уголок губ Солора чуть кривится. Его пальцы соскальзывают с моей шеи, предоставляя свободу, а сам он, отпятившись назад, окидывает меня взглядом сверху вниз.

- Раздевайся!

- Куда ещё раздеваться? Я и так раздета, - невозмутимо впиваюсь когтями в его нервы.

- Николь, не зли меня, - Фадель пытается пригрозить мне взглядом, только я уже видела, что он смягчился минутой ранее.

Страх проходит. Впереди неизведанность. Я же не знаю, каким он будет после того, как ко мне прикоснется.

Представив, что я в ванной комнате, но с одним единственным зрителем, без какого-либо эстетического старания кидаю на пол скомканный халат, снимаю комплект белья и тянусь к ремешку лакированных босоножек, чтобы избавиться и от них, но слышу:

- Оставь.

Извращенец!

Выпрямляюсь.

Как хорошо, что у меня длинные волосы, и они услужливо прикрывают мою грудь.

Я смотрю ему в лицо, а он не отрывает взгляд от моего тела. И так минуты две.

- На кровать.

Голос Солора звучит спокойно и даже тихо. Он не давит им на меня, но и не ласкает.

Пока я в босоножках на высоком каблуке забираюсь на огромную кровать, Фадель подходит к бару и допивает остаток содержимого в стакане. От своего халата он избавляться не спешит.

- Ложись на спину. Руки за голову. Почувствую твою руку на своей голове – сделаю больно, - холодно сообщает мне, обернувшись. – Широко разведи ноги.

Я как можно удобнее устраиваюсь на многочисленных и разнокалиберных подушках. Делаю, как он говорит. Ноги не просто развожу, а ставлю под углом, упираясь каблуками в покрывало.

- Чувствую себя на приёме у гинеколога, - открыто подражаю интонации Фаделя.

Поворачиваю голову в его сторону. Ему плевать, что я сказала. Он неустанно поедает меня глазами.

Отвожу взгляд, гляжу на балдахин.

Почему мне не страшно? Только сердце отсчитывает чёткий ритм, в предчувствии физических приключений. Грудь тревожит прерывистый вздох.

Скольжу взглядом по каюте – Солора нет! Где же он?

В следующий момент я негромко вскрикиваю, когда крепкие мужские руки, обхватив мои бедра, подтягивают вниз.

Глава 43.

Солор

Месть – сладкая штука, особенно если она осуществляется по горячим следам.

Отрываюсь по полной. А именно не сдерживаю себя в начале. Мои уши яро испытывают наслаждение, вырывая из Николь стоны, вскрики, звуки похожие на рычание.

В груди моей сгусток, полученных эмоций, затвердевает и рассыпается на осколки, которые приносят вторую волну кайфа, когда тают и расщепляются в моей крови.

Николь как-то иначе реагирует на пик наслаждения. Слишком остро, коротко и старательно скрывая от меня свои эмоции. Я не демонстрирую свою озадаченность, а вот пометку в голове обозначаю.

Избавившись от халата, приступаю к следующему этапу своего праздника. Дорываюсь до целого пирога, меня уже за уши не оттянуть!

Не перегибаю палку. Мне нафиг не нужна баба со сломанной психикой, и тем более, мало приятного, если она будет шарахаться при всяком столкновении со мной.

Я нахожу чёткий баланс взаимодействия. Блаженствую сам и не забываю о партнёрше. Она неплоха, но жутко зажата. Однако я был бы не я, если бы не нашёл выход.

Её комплекс – пятно. Огромное родимое пятно на животе с левой стороны. Я уделяю внимание ему – целую, ласкаю и ищу в это время ответы на лице девушки.

Спустя отчаянное, но недолгое сопротивление, она отпускает себя. Насколько Николь позволяется себе забыться, это известно лишь ей. Но с того момента, она отвечает мне.

Чтобы укрепить подобные инициативы, я чувственно целую её в губы, нежно касаюсь рукой щеки, шеи, при всем при этом, заглядываю в глаза. В них вижу сопротивление и сомнение, несмотря на ощутимые уступки.

На языке вертятся разные слова, но в последний момент решаю ничего не говорить и продолжаю свой праздник. Чем меньше с женщиной разговаривать во время секса, тем меньше она будет претендовать на то, чтобы по итогу ты под неё подстраивался.

В порыве страсти я шепчу Николь какие-то слова. Что-то вылетает, едва придя в голову, что-то озвучиваю более-менее сознательно. Накрывая губы Николь пальцами, подаю, таким образом, знак, чтобы она молчала.

Беру девушку три раза, если не считать первой «мести», где моральное удовлетворение получил я, а физический кайф словила она.

Насытившись, я имел в голове план поучительно выставить дочь Ибрагима за дверь, тем самым давая понять, каково её место, и напомнить, что многое здесь решаю я. Но, дойдя до пика в очередной раз, понимаю, что не сделаю этого.

Рухнув на простыни, тяжело дыша, любуюсь красотой женского тела рядом. Гладкой белой кожей, блестящей сейчас в приглушенном свете от капелек пота.

Всё хорошо, но меня не устраивает лишь взгляд Николь. Что-то есть в нём такое, чего я не могу ни понять, ни разгадать.

- Идём