Читать книгу - "Флеш Рояль. Соната для Бетховена - Тала Тоцка"

Он был уверен, что справился, загнал все свои чувства куда-то вглубь — он и сам не подозревал, что у него внутри есть такие черные дыры, — старался не вспоминать и не думать о ней, но ровно до той поры, пока не понял, что назад дороги нет и уже не будет. Пока не узнал, что его Дина теперь не его, уже навсегда. У них с Тимуром будет сын, они теперь семья, и все снова вырвалось из глубин, с дымом и пеплом, накрывая душной, отравляющей волной. А теперь она еще и жить будет в столице, хотя правильно, где ей еще жить, как не возле мужа?

Стоп, так не пойдет. Не самая лучшая идея начинать день с оплакивания своей любви, он знал, что так может быть, что Тимур сумеет уломать ее, уговорить или… влюбить? Почему нет? Ведь не думал же Макс в самом деле, что он настолько прекрасен, что его девочка будет лить по нему слезы до седых волос?

Может и не думал, но надеялся. Даже тогда надеялся, когда узнал, что Дина спит с Тимуром. И не просто узнал, а увидел своими глазами. На собственной свадьбе. Смотрел, как последний мазохист, не имея сил оторваться. Он тогда пытался подкурить, а руки тряслись, ломались сигареты и зажигалка, а когда Дина закусила пальцы, посмотрела ему в глаза и улыбнулась, ушел пить в бар. Бар потом пришлось выкупить вместе со зданием, потому что ремонт обошелся бы не намного дешевле.

Хозяин здания не собирался его продавать, ну так не надо было бегать и жаловаться, а соглашаться на условия Макса. Он решил перестроить здание из гостиницы под офисы, что обещало принести хорошую прибыль. Вот так, правильно, лучше думать о делах, мысли сменили направление и потекли по привычной, накатанной колее.

Его первые шаги в столице поначалу шокировали и вызвали резкое отрицание не только в его собственной вотчине, а и во всем криминальном мире столицы. Как его имя только не полоскали! Но на самом деле Максим ничего и не сделал особенного, через год-полтора все и так случилось бы само собой.

Он отдал все свои зоны влияния ментам. Не просто отстегнул долю, а именно уступил, сам довольствовавшись ролью связующего звена. Михаль вопил, как недорезанный, внутри структуры даже чуть было не вспыхнул переворот, но все складывалось в пользу Макса, и недовольным пришлось заткнуться.

Он не изобрел колесо, силовики и так со дня на день отжали бы все сами, положив бывших хозяев города мордой в асфальт. Максим просто ускорил процесс передела и предложил свои услуги в качестве топ-менеджера, как модно было сейчас выражаться. И всех в этом качестве устроил.

В принципе, это была даже не его идея, Бетховен давно мечтал выйти из тени, занять бизнес-ниши, которые просто сами просились в руки, денег на это было более, чем достаточно. Но, зная о его болезни, серьезные люди в погонах просто не рискнули с ним связать свои перспективы.

И с Максом не торопились, выжидали, но тут карты тоже легли удачно, и на горизонте появился Леднев. Леднев не стал выжидать, рискнул и не прогадал. С легкой руки Макса из столицы вытеснили тех, кто послабее, зоны влияния расширились в разы, наркотрафик из неприметной проселочной дороги превратился в широкополосное шоссе, и деньги потекли рекой.

А Максим окончательно переквалифицировался в бизнесмена. При поддержке властей строительный холдинг Чайковского мгновенно вырвался в лидеры, а сам Макс серьезно посматривал в сторону топливной и банковской сферы.

Он первым в городе учредил официальные охранные фирмы, куда определил большинство бетховенских, да еще и понабирал бывших сотрудников МВД, опытных и толковых. Сотрудники таких фирм имели право на легальное ношение оружия, что значительно упрощало кураторство подконтрольных теперь уже Ледневу и КО предприятий. Процентов от такой кураторской деятельности хватало, чтобы закрыть рты всем недовольным, а у Макса на руках снова было два списка.

Перед ним поставили задачу очистить город от тех, кто пока еще уверенно себя чувствовал, таких оставалось не меньше десятка, а мелочь потом уже подгребут органы. Их предстояло столкнуть между собой лбами и положить как можно больше в неравной борьбе. Соховские, клещевские, глухаревские и… бетховенские. Из первого списка. Они нужны были, чтобы никто не заподозрил, кто главный режиссер предстоящей панорамной битвы, Макс составлял этот список лично, педантично и скрупулезно.

Сюда вошли те, кто так и не принял его вместо Бетховена и только и ждал удобного случая, чтобы столкнуть его с императорского трона, кто представлял опасность лично для него, и кто по старой памяти был предан Марго, а значит, мог хоть как-то причинить вред Дине. И возглавлял этот список Юрий Михалев. Михаль, туповатый, недалекий, но абсолютно беспринципный и опасный соперник. И по последним данным, первое место в «расстрельном» списке Михалева занимал Максим Георгиевич Домин.

— Ничего не могу сделать, Максим Георгиевич, — с озабоченным видом говорил ему два дня назад Леднев, стряхивая пепел в фарфоровую пепельницу в форме русалки, — с недавних пор кто-то у него в покровителях ходит, а кто, узнать не могу. Главный так и сказал, пусть, говорит, эти бандюки сами друг другу глотки перегрызут, а мы в стороне постоим, понаблюдаем и будем работать с тем, кто победит. Так что прости, дальше давай сам.

Поэтому с Михалем следовало поторопиться.

— Так ты придешь на переговоры с турками? — Марго, похоже, задала этот вопрос раз в третий.

— Нет, Рита, я вечером с ними встречусь, сейчас разговаривай сама.

— А мне кажется, если бы ты…

Он дальше даже не стал слушать. Чему бы ее там не учили, за границей, все это было, наверное, очень правильно, и может лет через двадцать здесь это тоже заработает. Но сегодня ее умные разговоры с турецкими поставщиками сопровождались вежливыми кивками и не давали ни одной толковой подвижки. А стоило Максу устроить гостям незабываемый марафон в сауне с местными проститутками, тут же дело сдвинулось с мертвой точки, и цены хорошие дали, и даже отсрочку платежа предложили. Сами. Макс не просил. Но и отказываться не стал.

Контейнера с отделочным камнем потянулись из порта в порт, объемы шли такие, что Максим даже неплохо поторговал, с кем-то бартернулся, а вообще бизнесом заниматься ему нравилось. Намного больше, чем отвоевывать с автоматом себе место под солнцем. Здесь то же самое, только все чинно и без автомата.

Если надо было подписать контракт по месту, Макс брал с собой Михалева. Сам он пить опасался, а Михалев мог выпить цистерну, окунуться два раза в прорубь и снова был как стекло. Как правило, партнеров это впечатляло, и после трехдневной попойки с охотой, рыбалкой и той же сауной они привозили миллионные контракты.

Марго бесилась, обижалась, но ее по-прежнему воспринимали в качестве максимум финансового директора, не более. Однако вся прибыль от деятельности холдинга шла на ее имя. На себя Максим отчислял заработанные с каждой сделки проценты и заработную плату генерального директора. Михалев числился исполнительным директором, таким он и был, ни стратегом, ни тактиком, а ответственным и не больно сообразительным исполнителем.

К личным доходам Максима Марго отношения не имела. Он купил дом за городом, недавно закончил там ремонт, и ни разу ее туда не возил даже на экскурсию. А когда рассматривал проект, поймал себя на том, что обустраивает дом с мыслями, какой бы цвет стен понравился Дине, какую бы мебель она выбрала, и так и делал все, будто для нее. И когда понял, что одна небольшая комната наверху, рядом с просторной спальней, осталась пустой, просто со светлыми стенами, которые можно было бы быстро оклеить обоями с медведями или щенками, спустился вниз и напился до полной отключки. Все бесполезно, Тимур не отдаст ему Дину.