Читать книгу - "Босс скучает - Татьяна Тэя"

Следующая пара недель проходит очень странно. Вроде, у нас с Германом всё хорошо, но будто бы что-то и изменилось. Мне хочется увериться, что это я накручиваю себя, что ничего странного в том, что мы не афишируем наши отношения, нет, но не получается. Вот мне уже кажется, что и выходные мы проводим вместе реже, и что Герман по какой-то причине отдаляется от меня.

Наедине у нас всё по-прежнему прекрасно. Только вот я дошла до состояния, когда готова кричать о собственных чувствах на весь мир, тогда как Герман совсем не рвётся ответить мне тем же.

В университете проходит научно-практическая конференция, на которой каким-то образом в один из дней спикером оказывается Герман.

— Ты блатной, что ли? — я вклиниваюсь в его подготовку с чашкой кофе и бутербродами наперевес.

Ставлю всё аккуратно рядом с ноутом, на котором рождается его речь, и наглым образом плюхаюсь Герману на колени. Ничего — отвлечётся! Ему даже полезно. Сидит уже часов пять без перерыва на сон, еду и меня.

Герман ничуть не сердится, откидывается на спинку стула и обнимает меня за талию, побуждая наклониться и поцеловать его долгим поцелуем. Пальцы зарываются в волосы на моём затылке и мягко массируют кожу.

— Эй, а как же речь? — киваю я, когда его свободная пятерня ложится мне на ягодицу.

— Речь почти готова, — этот его взгляд из-под полуприкрытых век говорит о голоде совершенно другого рода.

Вместо того чтобы перекусить нормальной едой, Герман решает прерваться на куда более приятное занятие, и не то чтобы я возражала. Между нами постоянно искрит, и мы никогда не отказываем друг другу в близости.

Уже позже, когда мы лежим в темноте, я слушаю ровное дыхание Германа и смотрю на так и не погасший монитор компьютера, понимаю, что на мой вопрос Герман так и не ответил.

Для меня до сих пор загадка, как парень без связей и из простой семьи прокладывает себе дорогу в научной сфере. Герман совсем не похож на заумного ботаника. Да, мозги у него работают, как надо, и знания на уровне. Может, всё дело в его неоспоримых талантах. Герман может найти общий язык с любым человеком, он умеет очаровывать и располагать к себе. Да я и сама довольно быстро утонула в бездне его обаяния.

Во вторник, когда я сижу в большом зале и смотрю, как он выступает с докладом на конференции, невольно думаю, а многим ли первогодкам аспирантам позволено держать речь на таком знаковом для вуза мероприятии. Кажется, Герман единственная молодая звезда в этом метеорном потоке. Внимание аудитории он держит, а на вопросы, которые следуют после речи, отвечает нешаблонно и быстро.

После выступления я решаю пробраться за сцену и в прямом смысле слова запрыгнуть на Германа, я не видела его уже четыре дня, а короткие разговоры по телефону совсем меня не удовлетворяют. Да, знаю, он был занят, подготовка и все дела, а я эгоистка. Но иногда так хочется ей побыть.

— Привет, — я выхожу из-за горы аппаратуры в тёмном углу за сценой, как раз когда Герман направляется к спуску.

Я тут знаю всё, как свои пять пальцев, в прошлом году готовили в этом зале межфакультетское мероприятия, и я принимала участие в той жуткой самодеятельности. Здесь рядом ступеньки и выход из закулисья. И ни души, потому что основная часть народа покидает сцену с другой стороны, а Герман, на мою удачу, выбрал противоположное направление.

— Привет, — он улыбается легко и свободно, и через пару шагов оказывается рядом, подхватывает и прижимает к себе. — Отличный сюрприз, а то я видел тебя в зале, а потом ты куда-то пропала.

После его короткого, но крепкого поцелуя на душе теплеет.

Мне кажется, что я себя накрутила. Ну, конечно, вот он здесь, мой хороший, усталый и довольный, что всё получилось. Он просто готовился к выступлению, а я уж себе бог весь чего насочиняла.

Обнимаю его и с силой прижимаю к себе. Лбом утыкаюсь в плечо и закрываю глаза, чувствуя, как горячие ладони скользят по спине.

— Отлично выступил. Мне понравилось. Я, правда, мало что поняла, но это и не важно. Ты говорил очень уверенно.

— Я могу повторить специально для тебя, и ты точно всё поймёшь, — посмеивается он.

— Ммм… приватная лекция, а почему бы и нет.

Мы тихонечко смеёмся и снова целуемся, кажется, даже Герман позабыл, что нам лучше не показываться на публике. Ведь мы рискуем, даже здесь за сценой.

Открывая глаза, краем улавливаю движение и слегка поворачиваю голову. Герман не видит, он обнимает меня и целует в висок, а я всё замечаю.

Фигуру, мелькнувшую внизу лестницы, но не решившуюся прервать нас.

Не придаю этому значения, но на следующий день, когда возвращаюсь из библиотеки и иду в деканат за какими-то бумажками, которые меня попросила забрать Аня, торможу и быстро возвращаюсь за угол.

Там в коридоре мой Герман говорит с какой-то женщиной. Я могу пройти мимо, в этом нет ничего предосудительного. Абсолютно ничего. Только вот почему её ладонь лежит у него на плече столь небрежно. Так, будто имеет на это право.

До самого вечера, пока на пороге дома не появляется Герман, я мечусь по квартире, как тигрица по цирковому загону. В моей голове сотни вопросов и десятки теорий. Женское чутьё подсказывает, что не всё здесь так просто. Пазл складывается, а мне совсем не нравится картина, которая предстаёт предо мной.

Герман бросает ключи на стол и набирает из фильтра стакан воды, чтобы выпить его залпом. Да, у Островского теперь есть ключи от моей квартиры, с его новым ненормальным графиком я решила, что так будет лучше. Хотя причина, на самом деле в другом. Отчего-то мне показалось, что если у него будет ключ, он с большей вероятностью после всех дел вернётся ко мне, а не поедет в свою квартиру.

— Варь, что такое? — Герман сгребает меня в охапку и целует, и я позволяю ему сделать это.

Закрываю глаза и проклинаю саму себя за малодушие. Не могу молчать, не могу делать вид, что всё хорошо. Ну, вот такое я импульсивное существо, мне нужно решить проблему сразу, как только она появляется. И задать вопрос в тот же момент, как он возник.

И прикосновения Германа я не могу отклонить, потому что безумно жажду нашей близости и тактильных ощущений.

Мы на кухне, я складывала фрукты в вазу, но так и застыла с апельсином в руке, когда Герман подвалил со спины.