Читать книгу - "Три грации - Тони Молхо"

— Это Рахель привезла вас сюда?

Склоненная к шее лошади кудрявая голова поднялась, шелковый водопад открыл разрумянившееся от чистого воздуха личико, и Бен — в который раз! — подивился ее свежей, девственной красоте. Господи! Никакой косметики, завивки и обесцвеченных волос, никакой подтянутой груди и выщипанных бровей, исправленного носа, жеманного поведения и искусственных улыбок! Но главное колдовство — ее смущение! Как, скажите на милость, врач, и не провинциальная, а нью-йоркская прожженная доктор может быть такой по-детски стеснительной, открытой, наивной, верящей в добро и справедливость? Девственной в самом лучшем смысле этого святого слова? Как?

Сильные девичьи руки, дрогнув от напряжения, еще крепче натянули поводья, а спина превратилась в доску для глажки, но она обрадовалась предлогу начать беседу и хоть немного отвлечься от пугающего и непонятного механизма, называемого лошадью:

— Нет! С Рахелью, как и с Ясмин, я познакомилась только здесь, в домике… — И она тут же, радуясь возможности говорить на нейтральные темы, вывалила на голову спутника всю информацию о поездке к брату, о неожиданном симпозиуме и о новых подругах, с которыми так хорошо проводить время. Видя, как охотно девушка отвечает даже на незаданные вопросы, осторожный наездник осмелел и позволил себе неделикатные вопросы:

— Если так, то я понимаю, что вы не замужем?

— Я?.. — Она на секунду сконфузилась, но порыв откровенности еще не прошел. — Нет! Не замужем. И не только не замужем, но у меня даже нет «друга», «бойфренда». — Разве можно порядочной девушке разговаривать с незнакомым мужчиной на подобные темы? — возмутился в голове мамин голос, но шальная амазонка выключила его, как радио.

Светлые брови недоуменно дрогнули и поползли кверху, но совершенно естественного вопроса «Почему?» не последовало, и Джуди, оценив деликатность своего спутника, сама продолжила щепетильную тему:

— Я знаю, как это странно в наше время, — чуть пригибаясь к луке седла, чтобы лучше видеть лицо Бена, и совершенно забыв о своем страхе перед лошадью, усмехнулась молодая женщина. — Но, видите ли, я воспитана по старинке. Настоящее пуританское воспитание, как это ни странно звучит в наше современное время. И совершенно искренне считаю, что любовь связана с ответственностью за любимого, а следовательно, неотделима от брака. То есть — сначала свадьба, а потом — дети, а не наоборот, как это практикуется в моем окружении. Многие мои знакомые поженились только потому, что завели ребенка… Я же уверена, что сначала нужно построить семью, а это делается не в одночасье и не на фуфу, а в рамках брака перед Господом. Если люди любят друг друга, так наберитесь смелости взять на себя обязательство быть друг с другом «и в радости и в печали, пока смерть не разлучит нас!». Как вы считаете? — Она робко, но настойчиво заглянула в лицо своего спутника, ожидая встретить в лучшем случае снисходительную улыбку, но увидела решительно сжатый рот и абсолютно серьезный взгляд.

— Совершенно верно, полностью с вами согласен! — горячо откликнулся Бен.

Не в силах противостоять непонятной тяге, он вел лошадь почти вплотную к околдовывающей его загадочной девушке. Кто же она все-таки — девственница или вакханка? Нечто среднее, вмещающее в себя часть и того и другого, то, что мудрые древние греки обозначали понятием «Грация» — не входило в круг его школьного американского образования.

Джуди расслабилась окончательно. Настолько, что поудобнее устроилась в седле и даже позволила себе почесать нос, оторвав одну руку от поводьев.

— К сожалению, вы — первый, кто разделяет эту мою точку зрения. — Облегчение было такое, словно камень свалился с души. — Все мои приятели по колледжу и университету, да и коллеги по больнице тоже, считают, что главное — попробовать девушку в постели, а там уж видно будет. А я — консервативна и стеснительна. — Смущенно-виноватая улыбка была так очаровательна, что Бен готов был дать голову на отсечение, что плутовка просто заманивает его. Но даже если это так, это было чертовски приятно! — Это глупо — да? — быть стеснительной?

— Нет. Совсем нет! Вы просто очаровательны!

— Вы тоже такой… консервативный?.. — Лукавая колдунья опустила загоревшийся было взор и опять вцепилась в поводья обеими руками. — Вы отдыхаете один, потому что не хотите брать на себя никаких обязательств?

— Нет. Отнюдь.

— У вас кто-то есть? — Быстрый короткий взгляд из-под опустившихся ресниц.

Бен чуть не рассмеялся — этим взглядом она выдала себя с головой! Ага! А он-то еще сомневался, нравится ли он ей? Ого! Еще как! Плутовка действительно заманивает в шелковые сети, но, кажется, совершенно бессознательно. Ух, какая игривая ведьмочка сидит в этой американской девственнице! Ах, какой лакомый кусочек! Но — осторожно, только бы не спугнуть ее, только бы она продолжала оставаться самой собой — пикантной и робкой в то же время!.. Она спросила, свободен ли я? Вот так вопрос — попал в самое яблочко! Свободен ли я от моей Индиры? Нет, видимо, до сих пор не свободен, если до сих пор у меня никого нет. Ай да доктор, умеет задавать вопросы… Но есть ли у меня кто-то?

Бен открыто посмотрел в смущенно потупленные глазки и просто ответил:

— Нет.

— Нет?.. — Еще один быстрый, как стрела, взгляд — но уже открытый, радостный. И глаза заблистали радостным, шальным огоньком. Глупенькая! Надо рассказать ей все…

— Нет!.. Никого нет. Семь лет назад я по собственной глупости потерял жену и ребенка, и с тех пор… Словом, я знаю, что такое ответственность… — Бен отвернулся, всматриваясь в далекие горы через переплетение эвкалиптовых ветвей, и охнувшая, насторожившаяся Джуди увидела только белобрысый коротко стриженный затылок. Мягкий голос дрогнул, напряженно зазвенел, но продолжил: — Мы жили в Индии, высоко в горах, в Гималаях, я много работал там, снимая фильм про тибетских монахов, живущих в Дарамсале. Моя жена, индианка, должна была родить, и она, не желая отрывать меня от работы, не захотела спуститься в город. Она говорила: «Карма! Судьба!» Она подразумевала — если судьба будет благосклонна, значит, она благополучно родит и в горах, а если нет — никакие городские врачи не помогут. Вот так. — Бен повернулся, и Джуди увидела скорбные складки, искривившие лицо, и глаза — пронзительные, колючие и влажные, словно полурастаявшие льдинки. — Я, дурак, не настаивал… Короче… Ребенок застрял поперек живота, и мы ничего не смогли сделать, и местная повитуха тоже… С тех пор я один. И с тех пор я не езжу в Индию.

— О, я так сожалею!.. Вам не надо корить себя, вы были тогда так молоды и неопытны… — Расстроившаяся Джуди порывисто нагнулась к нему, чтобы погладить напрягшуюся руку, и, не удержав равновесия, вдруг стремительно заскользила вниз, с крутого гнедого бока, под лоснящийся живот, под стремительно взбрыкнувшие острые копыта. Каким-то неосознанным движением она еще успела выдернуть правую ногу из правого стремени, но левая щиколотка застряла в другом стремени как в капкане. Боль, острая до такой степени, что слезы сами брызнули из глаз, пронзила все тело, и, ничего не соображающая от боли Джуди изо всех сил вцепилась руками в спасительные железные клешни, чудом выхватившие ее прямо из-под бьющих безжалостных копыт перепугавшейся лошади. Из последних сил цепляясь за чужие крепкие руки, девушка не дала себе упасть на землю и уже даже каким-то образом умудрилась подтянуться обратно в седло, когда лошадь, повинуясь зычному окрику, наконец-то остановилась.