Читать книгу - "Дар юной княжны - Лариса Шкатула"

— Как я тебе завидую, — тихо шептала Глаша, будто здесь, в ночи, кто-то ещё мог услышать её откровения. — Интересная жизнь, новые впечатления, среди мужчин. А здесь? Парней на войну позабирали, кого в белые, кого — в красные; молодые девки вековухами остаются. Что уж говорить о вдовах, те, по сравнению с нами, и вовсе старухами кажутся. Катерина, видела, какая пава? Уже четыре года одна. Да и на меня, ледащую, кто позарится? Бабы судачат, не больная ли я? Веришь ли, чего только ни ем никакого толку!

— Да у тебя замечательная фигура, — искренне удивилась Ольга. — Не о чем печалиться!

— Правда? — обрадовалась Глаша и тут же сникла. — Кто это оценит? Я бы уж давно отсюда уехала, но за отцом кто присмотрит, не бросишь же его одного?.. Знаешь, когда я училась в гимназии, за мной ухаживал один корнет…

Продолжения этой замечательной истории Ольга уже не слышала.

Утром Аренский обходил свою труппу, объявлял "боевую" готовность.

— Скорее уж, рабочую, — поправила Ольга, потягиваясь и зевая. Она ещё не совсем проснулась и совершенно серьезно опасалась, что никогда больше не выспится.

Василий украдкой охватил её взглядом, такую домашнюю и, наверное, теплую с этой ложбинкой между грудями в вороте офицерской рубахи.

Ольга перехватила его взгляд, покраснела, придержала рукой ворот и юркнула в хату, пообещав скоро прийти.

Во дворе Катерины на крыльцо выскочила сама хозяйка, одетая и причесанная, с сияющими от счастья глазами и замахала руками на Аренского.

— Тихо, ради господа бога, вин ще спыть!

— Как это — спит? Он, заметьте себе, милая женщина, цирковой артист, ему работать пора.

— Не сплю я уже, Катюша, не сплю, — весело проговорил Герасим; он появился на крыльце, потянулся и зевнул.

— Ох, и распустил я вас! — притворно возмутился "директор труппы". — Ольга вышла — тянется и зевает, Герасим — тянется и зевает… За красивые глазки вас тут кормить будут? Ближе к вечеру устроим селянам представление, а сейчас, господа артисты, репетиция!

— Як це так? — всполошилась Катерина. — Сниданок на столи вже охолонул.

— Хорошо, пусть быстро позавтракает и — одна нога здесь, другая — там. Рядом с домом Нечипоренко я присмотрел двор; в нем сейчас никто не живет. Двор большой. Соломой присыпем — Петро обещал подбросить — лучше места для арены и не придумаешь. Кстати, я договорился насчет покупки револьвера для Ольги. Системы "наган". С патронами, между прочим.

— Наган-то откуда?

— Ты у меня спрашиваешь? Село на перекрестке дорог, войска через него в ту и другую сторону проходят. Может, какой-нибудь бравый вояка сменял лишний на бутыль самогона.

— Насколько я знаю, денег у нас нет.

— Зато у нас есть отличная, почти новая шинель! — Он рассмеялся, вспоминая. — Тоже, кстати, выменяли. На кусок сала. Думал, на что она нам, да старушка уж больно просила: возьмите! А сколько всего бросили за ненадобностью, когда спешно уезжал цирк! Мы с Алькой не погнушались, кое-что подобрали. И посмотри-ка, в длинной дороге, который раз убеждаюсь, ничего лишнего не бывает.

— Известно, ты у нас старый мешочник: запас карман не тянет, — передразнил его Герасим. — А другие — точно бурлаки, все твои запасы на себе таскают.

— Небось, не перетрудился? Да на тебе пахать и пахать можно… В общем, давай, матрос, поторапливайся, не размякни… на сытных харчах!

Как ни высок забор — артистам рассказали, что здесь прежде жила семья местного богача Вовка — ребятня Смоленки буквально облепила все щели, а которые постарше и половчее, залезли на самый верх.

Ольга, одетая в стилизованный гусарский костюм, демонстрировала Альке приемы фехтования.

Василий Ильич безуспешно пытался объяснить Герасиму, что тот не должен применять в показательной борьбе всю свою силу и непременно ломать кости напарнику; достаточно сделать выступление зрелищным. Хотя по лицу Герасима видел, что отсутствие возможности продемонстрировать свою силищу в полной мере его не вдохновляло.

— Зрители сразу поймут, что мы их дурачим! — убеждал он товарища.

— Во-первых, не дурачим, а показываем приемы французской борьбы, а во-вторых, артистизм выступающих в том и состоит, чтобы зритель не заметил, что это всего лишь игра!

Ольге с Алькой надоело фехтовать, тем более что Василий Ильич приказал им "маленько подождать", пока он позанимается с Герасимом. "Маленько" шло уже второй час и скорого конца не обещало.

Друзья-артисты от скуки залезли в дорожный мешок Аренского, где лежали цирковые костюмы, и нашли себе одежду по вкусу. Ольга, только что выглядевшая в гусарской форме худеньким стройным подростком, облачилась в китель неизвестно какой армии, на несколько размеров больше того, какой носила она. Китель оказался ниже колен, а руки её вообще утонули в рукавах. Брюки она подвязала у подмышек. Венчала наряд огромная фуражка другого цвета и принадлежности, постоянно сползающая на глаза.

Алька влез в полосатый борцовский костюм, который Ольга ремнями примотала к худенькому телу мальчишки. Голову ему украсили пышным рыжим париком.

В коробке с гримом они выбрали самые яркие краски и стали раскрашивать друг друга, точно индейцы перед решающей битвой.

Василий, изловчившись, собирался обманным приемом бросить Герасима через бедро, когда его внимание отвлекли две медленно приближающиеся фигуры. Он оглянулся, присмотрелся, толкнул в бок Герасима, и тут грохнул такой хохот, какого в Смоленке не слыхали с начала войны. Им вторила прильнувшая к забору ребятня и нерешительно посмеивались отвыкшие от смеха селяне.

— А ведь это находка! — решил Аренский, вдоволь насмеявшись.