Читать книгу - "Золото и пепел. Хроники города номер Три - Мария Соколова"

– я приглядываюсь и среди других людей, буквально в тридцати метрах от себя, вижу Кайла. Как всегда, в черной куртке, темных джинсах, но сегодня… за спиной у него мечи! Впервые вижу его с оружием. Ох, мамочки, как же невероятно круто он выглядит! Подходит к двери, уже касается ручки, но вдруг замирает и, нахмурившись, смотрит по сторонам, будто что-то чувствует. Не раздумывая ни секунды, кричу:

— Кайл, стой!

Он мгновенно оборачивается. В его глазах мелькает изумление, в один миг уступающее место холодной, настороженной серьезности. Точно дикий зверь, почуявший добычу, он стремительно сокращает дистанцию. Его тень обрушивается на меня, давит своей мощью, как отвесная скала. Ощущаю себя ничтожно маленькой и уязвимой, будто обнаженной перед его пронзительным взглядом. Но пути назад нет.

— Лина? — голос обжигает, подобно прикосновению льда. — Какого дьявола ты здесь забыла?

Несмотря на охватившее меня волнение, гордо выпрямляю спину, пытаясь собрать всю свою волю в кулак. Да что ж такое! Перед пацанами из подворотни и то увереннее себя чувствовала! Но я не для того сюда пришла, чтобы молчать. Поднимаю подбородок и с вызовом смотрю ему прямо в глаза:

— Я здесь, чтобы поговорить. Почему ты исчез вчера, не сказав ни слова? Неужели я настолько ничего для тебя не значу, что ты даже не счел нужным попрощаться?

Он демонстративно фыркает и скрещивает руки на груди, но румянец на щеках выдает его с головой. Обалдеть! Вот если бы сама не увидела, ни в жизнь бы не поверила, что Кайл умеет краснеть!

— Зря ты сюда пришла, — цедит сквозь зубы, но голос явно мягче, чем ему хотелось бы. Будто он старается быть грозным, но никак не получается. — Это не твой благополучный район с цветочками и кафешками. Здесь тебя ограбят, а то и хуже. Посмотри на себя, на свои вещи – ты слишком выделяешься.

— И что не так с моими вещами? — огрызаюсь скорее по инерции, хотя уже успела убедиться, насколько он прав. — Я оделась примерно как все тут! И не переводи тему! Почему ты меня избегаешь? Я что, такая страшная? Или ты боишься, что кто-то увидит тебя со мной, с девчонкой из престижного района?

Кайл открывает рот, чтобы ответить, но осекается. Его взгляд мечется по моему лицу, от глаз к губам и обратно, и я вижу, как он нервно сглатывает. Была не была! Упрямо шагаю еще ближе, хотя колени трясутся, как у новорождённого оленёнка:

— Скажи прямо. Я тебе противна? Поэтому ты сбежал?

— Противна? — резко выдыхает, точно от острой боли. Глаза становятся почти черными, он наклоняется ко мне, и я чувствую обжигающий жар его дыхания. — Лина, ты… ты вообще понимаешь, что творишь? Ты из другой вселенной! Тебе нельзя тут быть, нельзя со мной…

— А если я хочу? — обрываю его, сокращая расстояние между нами до минимума. — Если мне наплевать на твой район, на мои цветочки и кафешки, на всё? Ты мне нравишься, Кайл. И я знаю, что ты чувствуешь то же самое. Почему ты так боишься признать это?

Он застывает, словно пораженный молнией. Его рука, колеблясь, тянется, чтобы коснуться, но замирает в сантиметре от моей щеки. Мы стоим так близко, что мой взгляд невольно падает на едва заметные мелкие шрамы на его шее. Но, переборов волнение, я поднимаю голову, смотрю в его глаза и теряюсь в их бесконечной глубине, словно в омуте. Вижу, как он отчаянно борется с собой, и это сводит с ума. Хочу, чтобы он сказал что-то, хочу, чтобы перестал скрываться за своей броней.

— Лина… — наконец шепчет он. Взгляд прикован к моим губам, и Кайл, словно во сне, теряя контроль, медленно склоняется ко мне. Бабочки внутри сходят с ума и открывают шампанское, а сердце бешено колотится, готовое вырваться наружу от нахлынувших чувств и болезненной надежды.

— Эй, вы! Назовитесь! И документы, живо!

Такой желанный миг счастья разлетается вдребезги. Да чтоб вас всех! Но тут реальность обрушивается на меня, точно ледяной душ: в тусклом отражении окон я замечаю военный патруль. Пятеро солдат в черной форме, с непроницаемыми лицами и автоматами в руках. Они приближаются, и я знаю: если мои документы попадут к ним в руки, меня неминуемо доставят к отцу. А гнев “дорогого папочки” будет настолько страшен, что даже представить жутко.

— Вы что, оглохли? Документы! — рявкает командир, уже в пяти шагах от нас. — Или в участок захотели?

Шепчу, не оборачиваясь, голос дрожит от злости и страха:

— Отец убьет меня, если узнает, что я здесь.

Нахмуренные брови Кайла, тревожный взгляд, скользнувший за спину, еле заметный короткий кивок... Все это мелькает так стремительно, что я буквально не успеваю понять, что происходит. В следующее мгновение его рука сжимает мою, и жар его ладони, такой сильной и шершавой, обжигает меня, будто пламя. Без слов он тянет за собой, увлекая в тень узкого прохода.

Мы мчимся между домов по узким лабиринтам грязных переулков. Бегу, не думая ни о чем, кроме тепла его прикосновения. Кайл петляет, оглядываясь, пока наконец крики патруля не стихают. Останавливаемся у стены, где в густых зарослях кустарника виднеется неприметная дыра, за которой проглядывается парк. Его рука все еще держит мою, и я не хочу, чтобы он отпускал. Чувствую, как его большой палец еле заметно гладит моё запястье, и от этого миллионы крошечных искр вспыхивают под кожей, а в его взгляде, прежде таком сдержанном и серьезном, теперь разливается ничем неприкрытая нежность.

— Больше сюда не ходи. Можешь спорить, но здесь небезопасно. Я сам найду тебя, обещаю.

Я киваю, не в силах говорить. Хочу кричать, что мне плевать на опасность, что пришла ради него, что не боюсь его мира. Но слова застревают в горле, и вместо этого тихонько шепчу:

— Спасибо, Кайл.

И внезапно, повинуясь спонтанному порыву, встаю на носочки и касаюсь губами его щеки – мимолетный, невесомый поцелуй. Его кожа пахнет дымом и деревом, как тлеющий костер. Слышу его рваное дыхание, чувствую, как его пальцы сжимают мою ладонь сильнее, ощущаю, как гулко бьется его сердце. Не смея поднять глаз, разворачиваюсь и исчезаю за стеной. Я сделала это. И ни о чём не жалею.

В парке царит умиротворение, шелест листвы ласкает слух, а в душе пробуждается весна. Хочется взлететь, танцевать от счастья, поделиться своей радостью со всем миром! Его