Читать книгу - "Все будет по-другому - Марина Зимняя"

я могла воплощать ее мечты лишь постепенно в праздники и дни рождения.

Она сразу признала в нем анонима, и почти моментально выбросила из головы те пару страшных моментов, которые довели ее до истерики по его милости. Удивительно… Как легко можно обмануть ребенка и даже самое негативное и нелицеприятное выставить для себя в выгодном свете. Ярослав оказался мастером этого дела. Он вообще без труда запудрил ей мозг и остался собой очень доволен. Заставив меня проглотить то негодование, которое испепеляло мое нутро и подыграть ему в его совершенно невеселых для меня, зато очень забавных для нее спектаклях.

Мне необходима операция, осознание данного факта придавило меня тяжелым камнем к земле и мне очень сложно держать лицо. О том, что я больна никто не должен знать. Я не переношу жалости по отношению к себе. Людское сострадание делает меня уязвимой. А мне нельзя быть такой. Мне нужно быть сильной. Опухоль доброкачественная, мне обещали сохранить грудь и убрать новообразования локально, но от этого мне не становится легче. Я уверена, что когда пройду через все это, моя жизнь больше никогда не будет прежней. Она уже другая…

Я продала машину первому попавшемуся покупателю, буквально за бесценок. Мне нужны деньги на лечение. Хватило как раз оплатить последние четыре месяца кредита и отложить на операцию. Яровы сто пятьдесят тысяч я отложила на черный день. Мне не хочется прикасаться к этим деньгам, но боюсь что однажды у меня не останется выбора.

Сейчас я укладываю наши немногочисленные пожитки в коробки и навожу в квартире порядок. Послезавтра мы съезжаем к отцу. Я больше не потяну съем отдельного жилья, да и за папой нужно присматривать, его здоровье с каждым днем становится все хуже и хуже.

- Мам! Фу! Чем это воняет!? - Аленка забегает на кухню, кривится. Я прихожу в себя, только от ее крика. Как я могла не почувствовать этот запах? В квартире задымление и жутко воняет плавящейся проводкой. Распахиваю щиток в прихожей и зажав рот и нос ладонью отключаю искрящиеся автоматы. Комнаты окутывает мрак. - У нас что пожар? - испугано спрашивает Аленка. Горечь от паленого пластика проникает в легкие заставляя закашляться. Подхватив Аленку на руки несу ее к окну, которое приходится открыть нараспашку.

- Сейчас я принесу тебе курточку. Посиди здесь. Нужно как следует проветрить квартиру.

- Пожар, да?

- Нет! Успокойся, не было никакого пожара.

- Ма… Темно, - хватает меня за руку.

- Я сейчас включу тебе фонарик на телефоне.

- Я сама включу, - тянется к письменному столу, стягивая огромный, совсем не по размеру ее ладошки телефон, очередной подарок Ярослава.

- Только не звони никому. Посиди здесь, - кутаю ее в плед и усаживаю в кресло. Комната уже слегка проветрилась. Нужно решать проблему с электричеством. Поздно уже… почти девять, но вызвать электрика придется.

Заглядываю в щиток, подсвечивая себе фонариком. Это ж надо быть такой идиоткой? Загруженная стиральная машина, духовка с пиццей, включенный электрочайник, ревущий пылесос и обогреватель в комнате где играла Алена, это явный перегруз для такой старой проводки как здесь. Стук в дверь и одновременное дергание и поворачивание ручки заставляют меня замереть от неожиданности.

- Диана! Открывай! Что у вас там!?

Замираю и стараюсь не издавать не единого звука. С Иваном все было покончено не успев начаться. Я не раздумывая пресекла все его дальнейшие попытки на сближение. А каждодневный визит Ярослава в нашу квартиру сделал свое дело. Иван решил, что теперь мы вместе. Только он не знает, что Яр ходит к дочке, а я по-прежнему для него лишь пустое место. Хотя нет… Он извинился передо мной. Весьма карикатурно, в своем стиле, но все же извинился. Сказав, что жалеет о том, что повел себя со мной так жестоко когда-то, и что он благодарен мне за то, что я сохранила ребенка. Жаль только, что не сообщила ему о ней раньше, ведь тогда бы он точно не пропустил ее взросление…

Иван игнорирует меня и даже не здоровается. Мне щемит сердце от наших мимолетных встреч. Но так будет лучше. Возможно, скоро я даже женщиной ощущать себя перестану. Не хочу, чтобы он меня жалел. Его жалости я не хочу больше всего.

Стук в дверь не прекращается. Угрюмов продолжает агрессивно дергать ручку двери.

- Я ее сейчас выбью нахер! Открой!

Прикидываю в уме, что выбить железную дверь у него вряд ли получится, а вот вскроет он ее без труда. У него столько всякого инструмента в квартире. Его ремонт еще не завершен. Поэтому дожидаться звука болгарки, я, пожалуй, не буду. Отмыкаю ему дверь. Свет с лестничной клетки режет глаза. Он отодвигает меня в сторону и лезет в щиток включая, а потом снова, отключая автоматы.

- Перегрузила, - рычит себе под нос. - Не запирай и ничего не трогай, я сейчас поменяю расплавившийся автомат.

Прилипаю к стене и послушно жду, когда он вернется и исправит ситуацию, к которой привела моя бестолковость. Аленка сидит в комнате, оттуда доносятся звуки игры «Том за золотом», она уже и думать забыла о том, что сидит в темноте.

- Ален! У тебя все в порядке? - кричу я.

- Да, ма… - отвечает мне она.

Иван возвращается через пару минут. Минут пять у него уходит на замену старого автомата. Включает свет.

- Не включай одновременно более четырех приборов. Проводка труха… Обогреватель, наверное, включила? - его взгляд падает на коробки, составленные в коридоре. - Переезжаете?

Не могу поднять на него глаз. Просто киваю.

- Воссоединение семьи, получается? - подходит ко мне почти вплотную.

- Это ради Алены… - бормочу себе под нос, продолжая смотреть в пол.

- Ради ребенка, - с легкой усмешкой произносит он.

- Да, - сглатываю подкативший к горлу ком.

- Зачем ты это делаешь? - припечатывает ладонью по стене около моей головы. Вжимаю голову в плечи. - Ведь херня получится, Диана! - орет на меня, не заботясь о том, что в квартире ребенок, что дверь в подъезд распахнута почти настежь. - Херня, понимаешь!? Ты тупо потратишь свою жизнь на человека, которому безразлична. Ребенок вырастет, а ты останешься одна… Понимаешь? Я двенадцать лет жизни прожил не живя, а существуя. Двенадцать лет жил с женщиной, с которой мы вместе создавали иллюзию семьи ради ребенка. Жениться по залету это самая большая глупость, совершенная мной когда-то… и она мучилась, и я