Читать книгу - "Развод. Ты разрушил нас - Даша Черничная"

Что, нахер, происходит? Почему она так ведет себя?!

Ксюша убирает руки и поднимает на меня лицо. Оно красное и все мокрое от слез. Губы искусаны до крови. Взгляд прикован к полу. Ну же, родная, подними глаза и скажи, что не так? Я все исправлю, ты только скажи!

— Обещаю, я научусь всему! Менять подгузник, вставать ночью к ребенку, чтобы ты отдохнула, плести косы. Летом будем запускать воздушных змеев, а зимой кататься на санках. Только нужны нормальные санки, а не эти новомодные подушки… — обрываю себя и чуть ли не выкрикиваю: — Твою мать, Ксюша, скажи, что не так!

Я буквально вою, даже не чувствуя, как немеет мое лицо, а поток слез из глаз усиливается, потому что я чувствую это…

Это разрыв, который можно пощупать пальцами. Это край обрыва, за который мне предстоит ступить. Это неизбежно, я вижу по ее глазам. То, что она скажет, убьет меня.

Уничтожит настолько, что собрать себя обратно будет просто невозможно.

— Скажи, черт возьми, — шепчу ей.

— Возможно, это не твой ребенок, — насмерть.

Залповая очередь не оставляет от моего сердца ничего.

Ни крупицы, ни кусочка. Всего несколько слов — и вуаля, ты живой труп. Дышишь, двигаешься, говоришь, но не живешь. Я говорил, что исправлю все что угодно?

Я никогда не был наивным.

Никогда — до сегодняшнего дня.

Мир, который открылся мне сегодня, вышвырнул меня размашистым ударом в грудь. Вон. За пределы своей сферы. Обратно. В такое знакомое и привычное болото, в котором я тону вот уже несколько недель. Тону, но никак не могу утопиться. Беспощадная сука эта ваша жизнь. Бьет не разбирая, наотмашь, безжалостно.

— Ты же была на свидании с другим около трех недель назад? — спрашиваю хрипло, пытаясь найти лазейку и вернуться обратно в пределы этой радужной сферы. — Елена сказала, что срок еще небольшой, но через три недели о таких вещах не узнают, а свидание было две недели назад. Это мой ребенок!

Я пытаюсь докопаться до правды, но делаю это пластиковой детской лопаткой, поэтому мои метания бессмысленны. Ответ я знаю. Он еще не прозвучал, но уже известен мне.

— У меня был секс с другим до этого.

Оттягиваю ворот рубашки, потому что становится невозможно дышать.

— Ты спала с другим, еще когда мы не были разведены? — спрашиваю сипло.

Один короткий кивок.

Так вот ты какое… отчаяние. Я и не знал, насколько ты, оказывается, невыносимое.

— С кем? — выпаливаю со злостью.

Впервые в жизни я чувствую, что готов ее ударить. Готов убить, разорвать на части ее душу. Интересно, она чувствовала то же самое, когда видела меня с Диной? Или это было хуже?

Может быть и правда хуже?

Закрываю глаза и стараюсь дышать. Мне сложно это делать, потому что в груди беспощадно болит. Поднимаю руку и кладу на нее, тру.

— С кем?! — выкрикиваю.

Ксюша отшатывается от меня и тут же закрывает живот руками.

Я ненавижу себя.

Я ненавижу ее.

Я ненавижу его.

Я ненавижу весь этот сраный мир, который только и делает, что уничтожает, отбирает, играет. Я просто больше не вывезу.

— С ним, — Ксюша смотрит на меня с мольбой, боится, что я причиню ей боль. — С тем мужчиной из ресторана.

— С Амаевым? — она округляет глаза. Да, прикинь, я знаю того, с кем ты была на свидании. Удивлена, блять?!

Кивает.

— Так получилось, Кирилл. Я не знаю, кто отец ребенка, — сильнее обхватывает себя за живот. — Пожалуйста, Кир, не причиняй мне боль. Я знаю, что виновата перед тобой, но ребенок, даже если он не твой, тут ни при чем!

Падает на стул, кладет руки на стол и роняет на них голову, рыдает.

Она боится, что я ударю ее? Я очень хочу это сделать, честно. Придушить ее, а потом себя. Чтобы больше не выносить все это. Чтобы не знать ее, забыть, стереть из памяти эту сраную любовь, которая должна приносить счастье, но приносит лишь боль.

— Перестань плакать, Ксюша, — я не знаю, откуда берется твердость в моем голосе. — Тебе нельзя.

Заканчиваю уже мягче.

Разворачиваюсь и ухожу.

Глава 28

Ксюша

В юности, еще до встречи с Кириллом, я представляла свою жизнь достаточно стандартной.

Небольшой домик, двое детишек, собака и кошка. Аккуратная грядка, парочка клумб. Беседка и мангал. Летом бассейн. Зимой лыжи.

При своей, в общем-то, сложной, с общественной точки зрения, жизни я хотела, по сути, невозможного.

Мой отец — один из самых известных людей страны. Человек с родовой фамилией, богатейший бизнесмен, меценат. Его дочь никак не может жить в деревне и сажать огурцы.

Как бы ей этого ни хотелось.

Меня воспитывали в строгости, даже, я бы сказала, в строгости, граничащей с ненавистью. Солдат муштруют, заставляют чеканить шаг день за днем, подавляют волю, лишают собственного мнения, оставляя его за старшими по званию.

То же самое было и со мной.

Нет, меня никто не отправлял маршировать или драить туалеты. Однако после того, как мне исполнилось десять и в нашем доме появилась Светлана, которая тут же взялась воспитывать меня в лучшем духе страшных сказок, моя жизнь кардинально изменилась.

В моем детстве не было радости и веселья — это считалось неуместным. Гувернантки, уроки игры на рояле, балет, языки. Черт, как будто мы в восемнадцатом веке и статусность девушки оценивается лишь по ее навыкам и фамилии.

В эпоху развивающегося феминизма и отстаивания женщинами своих прав и свобод я, вместо того, чтобы, как нормальный ребенок, объедаться сладким и приходить домой в грязных колготках, читала Куприна и Достоевского.

При всем этом моей мечтой неизменно оставалось одно и то же. Новая жизнь, в которой мои дети будут носиться по огороду с голыми жопками и сгоревшими на солнце носами.

К черту эти ваши лимитированные коллекции брендовой одежды, тачки, что стоят дороже самолета, эксклюзивные марсианские розовые брюлики, светские рауты, на которых люди порой ведут себя хуже, чем в самых низкосортных ночных клубах.

Дайте мне мужа, детей и десять соток. Большего мне и не надо для счастья.

Парадоксально, как быстро человек забывает о своих фантазиях, когда запрещает себе мечтать.

После моего диагноза — эндометриоз, который снижал шансы на беременность в разы, сводя их практически к нулю, после потери ребенка я вычеркнула из памяти эти картинку.

Как будто я не заслужила ее.

Смысл в этой