Читать книгу - "Бракованная жена. Я украла дочь ярла - Анастасия Миллюр"

кличем шел на врагов, а перед самой атакой обнаружил, что у меня отняли руки, державшие меч. И вот уже мой противник набрасывался на меня, а я не мог даже увернуться, потому что ноги мои тоже отказали.

— Мне нужно увидеть тела, — собственный голос показался мне незнакомым, он звучал как-то хрипло и задушено.

— Я проведу вас, мой ярл, — торопливо пробормотала Катарина, пытаясь отдышаться.

Растирая горло, она поднялась на ноги и выскользнула за дверь, и я пошел за ней, но вместо узкой спины, покрытой золотыми волосами, я видел лишь глядящие на меня с ненавистью синие глаза.

«Вы были бы довольны, мой ярл, не так ли? Были бы довольны, если бы Лейла погибла, а я вместе с ней».

Тяжесть опустилась на мою грудь, сдавливая ее тисками.

Абигайль решилась на самоубийство еще тогда? Мог ли я предотвратить это? Если бы я выслушал свою жену, а не обвинял, если бы нашел время поговорить, а не избегал ее, злясь на то, что желал обладать ей, мог ли я это предотвратить?

Пальцы сжались в кулаки, а дыхание вставало поперек горла, душа меня.

Мы спустились в большой зал, в котором уже столпились люди, и по их встревоженным лицам я понял — они знали, что произошло. Вперед вышел Микул, глядя на меня с беспокойством.

— Кел…

— Не сейчас, — мой голос звучал бесцветно и отстраненно.

Кадык на его горле дернулся, а взгляд метался по моему лицу, словно он вдруг нашел в нем то, что не ожидал обнаружить.

Оттеснив его, я миновал ворота, уже видя алтарь на самой вершине скалы. И мой мир сузился до этой каменной плиты, которая с каждым моим шагом становилась все ближе и ближе.

Никогда еще мой путь не был так тяжел. К ногам и рукам будто привязали стопудовые камни, которые клонили к земле и мешали двигаться. Я шел медленно, храня в душе странную надежду на то, что алтарь окажется пуст.

Но пустым он не был.

В окружении первых полевых цветов и золота, как и положено хозяйке и наследнице Туманных Островов, лежали обугленные кости. И словно издеваясь надо мной, каждый мощный порыв ветра уносил в воды Иильги лепестки цветов, но останки жены и дочери не трогал, будто говоря: «Вот. Полюбуйся. Посмотри, до чего ты довел их. Смотри. Смотри внимательнее и не смей отрывать взгляда».

И я смотрел. Смотрел и вспоминал, как Абигайль бросилась на стаю бешеных псов, и как разъяренной волчицей размахивала палкой и рычала на собак, жертвуя своей жизнью, чтобы уберечь Лейлу. Вспоминал, как она с гордо поднятой головой входила в зал под руку с дочерью в Красный день, и как неистово и горячо она целовала меня, прижимаясь всем телом. Вспоминал, как она вся заплаканная, мокрая, в одной лишь нижней рубашке, отчаянно прижимала к себе Лейлу и дикой кошкой шипела на Катарину и на меня.

«Ты никогда не хотел, что бы она рождалась! Вот, и отлично! Вали на свою войну! Уходи! Вперед! Больше ты нас не увидишь!» — звенели в голове ее слова.

Ничто в ней не напоминало ту помешанную на мне ведьму, на которой я женился. Эта Абигайль была полна ярости и страсти, гнева и огня. Она была достойной женой ярла, готовой до последней капли крови защищать то, что принадлежало ей. Она была странной, непохожей ни на одну из женщин, что мне доводилось встречать. И она была… Прекрасна.

А я был слишком зол и глуп, что бы это признать.

С тяжелым сердцем я оперся руками о каменный алтарь и невидящим взором прошелся по обгоревшим до черноты костям. Хотелось выть, хотелось кричать и найти виновных в том, что произошло, хотелось выметить на ком-то ту бурю, что рождалась в душе при виде останков Абигайль и Лейлы.

Где стража, что должна была охранять мою жену и дочь? Зачем я оставил их в замке и не взял на битву с тритонами, если они не смогли исполнить свою прямую обязанность? Где Катарина, которой я лично доверил сохранность Лейлы? Где они?! Я сожгу их тела и положу под этим алтарем.

Только вот в глубине души я знал, что в том, что произошло, не виноват никто, кроме меня. Я виноват. Лишь я.

И это чувство… Эта вина кислотой изъела мое тело и заставила рухнуть на колени перед алтарем, прижимаясь лбом к холодному и безжизненному камню.

— М-мой ярл… — услышал я тихий женский голос.

Подняв голову, я увидел застывшую рядом девушку. Ее тело было напряжено, она до жути боялась меня, но все равно приблизилась. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, и я вспомнил, что это она прислуживала Абигайль в последние дни. Ее звали Риика.

— Что? — глухо спросил я.

Вместо ответа, вся дрожа, служанка протянула мне куклу. Я посмотрел на нарисованное улыбчивое лицо и что-то с силой ударило мне в грудь, пробивая ребра.

— Это кукла-оберег юной госпожи Лейлы, — прошептала Риика.

Сглотнув ком в горле, я медленно взял игрушку из ее рук, проходясь большим пальцем по волосам игрушки, по волосам дочери. Каждой девочке острова состригали волосы и пришивали их кукле, считая, что это убережет младенца от ранней гибели. Зажмурившись, я стиснул ее, чувствуя, как тяжесть разрастается в груди и рвет ее на части.

Я был отвратительным отцом. У меня нет ни одного воспоминания о дочери. Она всегда была для меня призраком, который обитал в стенах замка и изредка попадался мне на глаза. Мне было тошно от того, что в ней текла кровь женщины, которую я ненавидел, забывая о том, что половина крови в ней была моей.

«Она ведь твоя дочь! Твоя дочь, мерзкий ты ублюдок! Она не виновата в нашей свадьбе! Она вообще не просила рождаться на свет!» — услышал я крик Абигайль, как наяву.

Верно.

Мои губы растянулись в болезненной усмешке.

Ты оказалась права. А я был слепым глупцом, который гнался за прошлым и не ценил настоящего, пока и оно не стало лишь бесплотным воспоминанием. И эта мысль мучительным осознанием прошлась по моему телу и прибила к земле.

Вот, что теперь мне осталось. Несколько обугленный костей и волосы на кукле-обереге дочери. Вот, мое настоящее.

Злость на себя и вина уничтожали меня. Небо над моей головой почернело и прогремело, а затем обрушилось ливнем. И я врылся пальцами в землю и заорал, срывая горло, и мой вопль тонул в громе, словно Туманные Острова говорили мне: «Ты не имеешь права скорбеть. Не