Читать книгу - "Мама для Одуванчика - Анна Мишина"

Когда расстался с Одуванчиком, на душе снова заскребли кошки. Сколько в глазах дочери печали! Я понимаю, прекрасно понимаю, как ей нас не хватает. Но пока ничего не могу сделать. Хоть мать и не раз говорила о смене работы, чтобы быть рядом с дочерью, но это не выход. Без неба я свихнусь. Но и терять дочь… палка о двух концах. В любом случае делаешь плохо кому-то. А жертвовать? Тогда на стену полезут домашние от моего присутствия.

По пути до аэропорта набираю номер Карины. Но та, как и раньше, не торопится поднимать трубку. На третьей попытке я откидываю телефон на заднее сиденье машины и в сердцах бью по рулю ладонью. И это мать? Черт возьми, сколько можно бегать от собственной дочери? Кто должен заменить ее? Моя мать? Но Асе нужна любящая женщина, которая… которая что? Что, Влад?

Каждый раз я проигрываю в разговоре со своим внутренним голосом. Каждый раз я остаюсь без ответа и ничего не могу с этим поделать.

Я то и дело все время думаю.

Паркую автомобиль на служебной парковке. Включаю сигналку и, надев фуражку, беру сумку и направляюсь в сторону терминала. Прохожу охрану и иду в кабинет Реброва.

Что там за спонсоры, которым ни свет ни заря понадобились служащие?

— Доброе утро, — не успеваю зайти в кабинет начальства, как тут же со мной здороваются присутствующие. В кабинете, помимо моего второго пилота и ещё троих из других команд, сидят двое незнакомых мне мужчин в костюмах. Видно, и есть те самые спонсоры.

— Доброе, — отвечаю на рукопожатие одного из подскочивших с места незнакомцев.

Киваю и молча обмениваюсь рукопожатиями со знакомыми парнями, у которых на лице буквально нарисована настороженность и недовольство.

— Повод для сбора таков, — начинает говорить один из партнёров авиакомпании. — Мы заключаем дополнительные соглашения с определёнными компаниями. Там очень большие работы проводятся по согласованию маршрутов. Нам хотелось бы заручиться вашим желанием работать, — говорит мужчина средних лет. С дурацкой бородкой и бегающими глазками. В костюме, не сомневаюсь, известного бренда и ботинках из крокодиловой кожи.

— А от нас что требуется? Вы извините, но у нас ещё по плану предполетные процедуры. А это время и ваши деньги, — не люблю, когда ходят вокруг да около и льют воду в уши.

— А вы кто у нас? — изгибает бровь говорящий. Словно он удивлён, что его перебивают.

— Романовский, командир экипажа.

— Так вот, командир, нам важно, чтобы ваш экипаж трудился и выкладывался на все сто процентов во благо компании. А это значит, что у вас увеличится количество вылетов. Соответственно, повысится нагрузка, — елейным голосом вещает "козлик".

— Соответственно, и ЗП тоже будет увеличена, — не спрашиваю, а констатирую я, что мужику явно не нравится.

— Вы, командир, много на себя берете, — встаёт бородатый и подходит ко мне, видимо, решив напугать. Вот только пуганые, знаем. А таких пилотов моего класса им еще придется хорошенько поискать.

— Вы хотите сказать, что работы больше, нагрузка на здоровье максимальная, а оплаты соответствующей не будет? — повторяю все услышанное своими словами и краем глаза вижу одобрительные взгляды коллег. — Отлично. Скажите, наземный персонал уже согласен работать в авральном режиме? Керосином запаслись?

— Я согласен с Романовским, — встревает в разговор один из присутствующих командиров. — Мы семьи и так видим нечасто. У меня дети. И ипотека. Повышайте зарплату.

— Или оставляйте все, как есть. Работу в любом случае я найду, — бросаю взгляд на наручные часы, уже опаздывая на брифинг. — А вот на ваши кабальные условия желающих будет очень мало, — стряхиваю невидимую пылинку с плеча "козлика", чем еще больше его завожу. — Так что советую пересмотреть свои приоритеты, господа гражданские, — и, подхватив свою сумку, покидаю кабинет.

Не хватало ещё жить на этой работе. Но теперь, похоже, придётся подыскивать новое место.

Да уж.

— Доброе утро, дамы и господа. Вас приветствует командир корабля Романовский Владислав Станиславович. От имени всего экипажа и авиакомпании приветствую вас на борту самолета! Просьба пристегнуть ремни, — чеканю в микрофон уже заученное приветствие. — Наш рейс выполняется по маршруту Москва — Ванкувер. Время в пути составит четырнадцать часов пятьдесят пять минут. Желаю приятного полета, — заканчиваю речь и готовлюсь к взлету.

Связываюсь с вышкой, запрашиваю разрешение на запуск двигателей и, как только слышу в наушниках отмашку диспетчера, приступаю к четко отлаженной схеме, сверяя показания по “Чек Листу”.

Дальше разрешение на взлет и плавный заход на нужную высоту.

— Погода сегодня отличная, — подает голос второй пилот.

— Согласен, — бросаю взгляд на город за бортом, что стремительно отдаляется, и в тысячный раз жалею, что в сердце с детства не поселилась какая-то более приземленная любовь, нежели любовь к полетам. Мысли все бросить иногда просто съедают.

Рейс проходит в штатном режиме. Ничего сверхъестественного.

В Ванкувере первый час ночи. Вот что поистине нравится — это возвращаться по времени назад. Кто сказал, что нет машины времени? Самолет — это та машина, которая может занести на десяток часов как вперед, так и назад. И вот. Снова тот же день, который ты можешь начать заново.

После сдачи всех документов и проверок мы оказываемся в гостинице. Я устало бросаю сумку у входа, скидываю китель и валюсь на постель. Глаза сами собой закрываются, и, как был в форме, я как будто отключился на неопределенное время. А разбудил меня настойчивый стук в дверь.

— Ты живой? — заглядывает в номер Костя.

— Да, что-то умотался я за рейс. Все нормально, — поднимаюсь с постели, потираю глаза. Чувствую себя разбитым корытом.

— Ужин пропустил.

— Я не голоден.

— Ну, тогда утром разбужу, — и, махнув рукой, второй пилот закрыл за собой дверь.

В режиме зомби достаю телефон, отключаю авиарежим, и тут же прилетает пара сообщений от матери и одно от дочурки.

“Пап, как ты?” — от Аси.

Улыбка сама растягивается на губах. Моя малышка. Как бы не ворчала и не бойкотировала — любит отца и переживает за своего старика.

Тут же строчу ответ: “Полет прошел хорошо. Через десять часов вылет обратно. По времени постараюсь забрать тебя из школы. Веди себя хорошо. Люблю!”.