Читать книгу - "Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская"

— Живой, — улыбнувшись, отозвался Макс, зубами стаскивая с рук перчатки.

— Да я вижу, — она осторожно коснулась его разбитого виска. Только подумать. Офигенно красивый парень в одних шортах стоит перед ней. Широкоплечий, с охринительным телом, от которого хотелось давиться слюнями. По крепкой груди и прессу медленно стекали капельки пота. Сексуальней и представить нельзя. А она… А что она?

— Аптечку взяла?

— Ясен фиг. Она у меня вместо косметички, когда я еду к тебе. И пакетики целлофановые. Всё жду, когда тебе доотшибут мозги. Будет куда убрать.

— Откуда чёрный юмор?

— Не знаю, — озадаченно почесала нос Нелли, доставая из рюкзака прозрачный футляр с бинтами, пластырями, зелёнкой, обезболивающим и чёрт знает чем ещё. — Пересмотрела мрачного фэнтези. Садись, будем тебя обрабатывать.

— А надо?

— Садись, кому сказала, — Майера требовательно усадили на узкую скамью, присев напротив на корточках. — За зубы он не боится, а перекиси боится.

— Так она щиплется.

— Щиплюсь я, — для достоверности его больно ущипнули за грудь. Пришлось постараться, так как та в прямом смысле слова оказалась каменной. — А перекись дезинфицирует.

— Новый ободок?

Пелька слегка смутилась. На ней сегодня в самом деле была надета та самая повязка, что подарил ей Бондарев.

— А ты все мои ободки знаешь?

— Этого я ещё не видел.

Внимательный, гад. Всегда был таким. Максим как раз из тех людей, что всегда заметит, если девушка была в парикмахерской.

— С такой прозорливостью тебе надо было идти в снайперы.

— Да не. Зачем? Меня устраивали и танковые войска.

— Вот там и сидел бы! Нет, полез в этот гадюшник.

— Не начинай.

— А ну отстань. Это мои мысли вслух, нечего их трогать, — хмуро буркнули себе под нос, промывая ранку. На многочисленные синяки, некоторые уже светлеющие, другие ещё сизо-фиолетовые она так вовсе давно перестала акцентировать внимание. — Когда уже прикроют эту вашу шарашкину контору! Кто бы на вас настучал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Эй, эй! Первое правило бойцовского клуба, забыла?

— Какое? Что девушка на корабле к беде?

Хм, что-то слишком часто в последнее время её шутки приняли форму морской тематики.

— Скорее к кромешному хаосу, — хмыкнул показавшийся на пороге раздевалки Никита. — Всем привет. О, — он оценил обстановку. — Тебя уже обработали? Не убирай далеко аптечку. Мне сегодня с утра не везёт. По любому понадобится.

Ну вот, ещё один бешенный камикадзе припёрся.

— Тоже сегодня дерёшься? — вздохнула Нелли.

— Ага, — ответил тот, стягивая с себя худи. На одну накаченную спину стало больше. Когда-нибудь она заработает передозировку от такого зрелища и перестанет вовсе обращать внимание на мужское тело.

— Так, может, не стоит? Если не везёт?

— Как это не стоит? А за квартиру чем платить?

Ну да. Никитос, как и многие другие, жил исключительно на выигрыш, полученный за бои. Ну а что? Денежный приз — отличная мотивация позволять делать из себя мальчика для битья. Надо заметить, здешние ставки действительно были солидные, так что добровольцев хватало.

— Ну да. Как я могла забыть, — только и могла, что покачать головой она, застёгивая молнию на проходной импровизированной аптечке.

— Не начинай, — дружелюбно мазнул её по носу Макс. — Мы все знаем твоё мнение по этому поводу.

— Молчу я, молчу.

— Ты с нами после? — Никита, тем временем, уже переоделся полностью, нашаривая в спортивной самке кумпур (прим. авт. эластичные бинты для кистей).

— Куда?

— К Майеру, на хату. Посидим недолго.

— Знаю я ваше недолго. У меня завтра учёба.

— Я тебя отвезу с утра, не переживай, — Макс тоже начал переодеваться, но в обратную сторону. Пылаева с трудом заставила себя не пялиться на мужские трусы и всё, что в них было спрятано. Столько раз одно и тоже, а всё равно тяжело удержаться, чтобы не подсмотреть. — Это мне придётся аж на час раньше вставать. И голову надо мыть, завтра будет никакая. Значит, на полтора часа…

— Я куплю твой любимый пломбирный тортик.

Блин… Змей-искуситель.

— Ну раз тортик… — грустно скорчила смешную моську она, принимая поражение. Кто же отказывается от тортика?

Квартира Максима, которую тот не так давно купил (а теперь можно приблизительно представить размер выигрыша даже с учётом того, что на жилплощадь копилось несколько лет) всегда удивляла невероятной чистоплотностью. Такого порядка не было даже у Пельки, а она как бы девочка. Всё аккуратно, каждая вещь на своих местах, нигде ничего не валяется, тюбик зубной пасты всегда закручен, а крышка унитаза в туалете опущена.

Сам Майер говорил, что это выработавшаяся привычка старшего брата, но Нелли подозревала, что он просто слегка чеканутый перфекционист, который не ляжет спать если где-то что-то не так лежит. Ну… таким красавчикам прощаются маленькие закидоны. Кроме разве что красной комнаты с цепями и плётками, но такой Нелли в скромной двушке на пятом этаже ещё не находила. Однако пока не унывала и продолжала поиски.

Посиделки у кого-нибудь (чаще у Майера) всегда были максимально цивилизованными. Умеренное, сведенное к минимуму количество алкоголя, много вкусных закусок типа пиццы, бургеров и суши, XBox, настольные игры и… долгие разговоры обо всём. Наверное, это старость.

Сегодня обошлось без приставки, так как к ним, помимо парней, присоединилась Катя, девушка Никиты. Так что порезвившись в «Мафию», «Дженга» и «Свинтуса» Давид ушёл первым. Комендантский час женатиков. Через час-полтора за ними подтянулись и Никита с Катей. Филипп оказался самым выносливым звеном, который без задних ног давно дрых на диване.

Пылаева не могла удержаться от шалости и намазала ему лицо кремом от оставшегося торта, после чего, с нежностью укрыв храпящую тушку, они с Максом перешли во вторую комнату. Чтобы не мешать.

— Что лучше? Любить или быть любимым?

Последние минут двадцать, игнорируя просторную двухспальную кровать, они валялись прямо на ковре. На спине, валетиком, но так, чтобы их головы были на одном уровне и доедали то, что осталось после голодного налёта Давида. По стационарному компу, которым особо никто не пользовался, шла прямая трансляция какого-то канала. Так, для фона, потому что Пелька за годы жизни в шумной общаге не могла находиться в тишине, чувствуя какую-то нервозность.