Читать книгу - "Мадонна с лилиями - Барбара Картленд"

Они приходили нечасто, но Сирилле эти визиты все равно не доставляли радости. Став старше, она болезненно ощущала в поведении этих людей нечто, что глубоко ранило и оскорбляло ее. Возможно, друзья Франса Винтака знали или догадывались, что он не женат, а потому невольно обращались к ее матери с фамильярностью, которой никогда не допустили бы с законной женой друга.

Они не были грубы, эти люди, да и вряд ли нашелся бы на свете настолько бессердечный человек, чтобы намеренно обидеть такую красавицу. Но было что-то в их словах, интонации, а еще больше — во взгляде, что вызывало у Сириллы молчаливое неприятие и даже ненависть.

А ведь девочка прекрасно помнила, с каким почтением, если не сказать благоговением, обращались окружающие с ее матерью в ту пору, когда она еще жила в замке в качестве герцогини Хоумбери.

Да, отношение к герцогине разительно отличалось от отношения к женщине, жившей в доме художника и не являвшейся его женой, да еще с дочерью, которой он не был отцом.

— Никогда в жизни, — страстно шептала Сирилла каждый раз, когда она наблюдала подобное отношение, — я не пойду на это! Когда-нибудь я выйду замуж и стану уважаемой женщиной. А так…

Она не добавляла, что ни за что на свете не убежала бы от мужа, и хотя понимала, что ее мать испытывала к Франсу Винтаку любовь такую всепоглощающую и непреодолимую, что не могла поступить иначе, сама Сирилла чувствовала, что никогда бы этого не сделала. И даже если бы она когда-нибудь встретилась с такой любовью, девушка была уверена, что сумела бы подавить в себе недозволенное чувство и вела бы себя так, как того требуют правила приличия.

Временами ей нестерпимо хотелось увидеть своего брата, но она понимала, что это невозможно.

— Сегодня Эдмунду исполняется семнадцать лет, — как-то сказала мать.

Самой Сирилле в то время было пятнадцать.

— Как бы мне хотелось повидать его и поздравить!..

— Я уверена, что и ему этого хотелось бы, мама, — убежденно произнесла Сирилла.

Выражение глаз матери стало отсутствующим, и девушка догадалась, что она думает о сыне, которого, как казалось Сирилле, она любила больше, чем дочь.

Чтобы не расстраивать мать, Сирилла тихонько выскользнула из спальни и, как обычно, отправилась на кухню к Ханне.

— Как ты думаешь, что сейчас делает Эдмунд? — спросила она служанку.

— Любуется подарками, разумеется, — отрезала Ханна. — А их у него наверняка больше, чем вы получили за всю свою жизнь!

— Мама обещала подарить мне что-нибудь красивое, как только у нас появятся деньги.

— И когда же это произойдет, хотела бы я знать? — язвительно осведомилась Ханна, яростно меся тесто, что обычно служило признаком того, что она чем-то недовольна.

— Наверное, Эдмунду подарят на день рождения новую лошадь, — мечтательно проговорила Сирилла. — Он с детства увлекался лошадьми. И я тоже с ним каталась — правда, не так часто, как мне хотелось бы. Как было бы хорошо и сегодня прокатиться с братом!..

— Ну, размечтались! — сурово оборвала девушку Ханна. — У вас и пони-то нет, не то что настоящей лошади. Конечно, откуда ей взяться, ведь мы же нищие! Вот уж не думала, что доживу до этого черного дня…

Подобный разговор только расстроил Сириллу, и она ушла от строптивой Ханны, чтобы, сидя в одиночестве в гостиной, предаться воспоминаниям об Эдмунде. Он представлялся ей скачущим на новой лошади по дорожкам Гайд-парка. Его белокурые волосы при этом развеваются на ветру — ведь брат никогда не любил шляпы. А она, Сирилла, едет рядом и слушает, как Эдмунд беззлобно подтрунивает над ней, утверждая, что сестра ни за что не обгонит его на своем маленьком пони.

— Как это было бы чудесно! — с горестным вздохом проговорила девушка.

И тут же устыдилась своих мыслей. Разве можно так думать? Да она должна быть счастлива! Ведь мама взяла ее с собой, а Эдмунда оставила папе.

Сирилла и в самом деле считала, что ей грех жаловаться на жизнь. Франс Винтак был неизменно добр к ней, и она даже называла его папой, догадываясь, что это доставляет удовольствие матери.

— Теперь он твой отец, дорогая, — сказала ей мать, когда они начали жить вместе. — Ему будет приятно, если ты станешь так его называть — ведь своих детей у него нет.

— А почему, мамочка? — задала Сирилла наивный вопрос.

Мать промолчала, и лишь несколько лет спустя, когда Сирилла повзрослела, она поняла, что, поскольку ее мать и Франс Винтак не были женаты, они не могли позволить себе иметь детей — ведь те считались бы незаконнорожденными.

Это явилось еще одной причиной, заставившей Сириллу раз и навсегда решить для себя, что ни при каких обстоятельствах она не поступит так, как поступила ее мать.

«Мне бы хотелось иметь сыновей, таких же славных, как Эдмунд, — мечтала девушка по ночам. — Как жаль, что у меня нет сестер! Я бы с ними играла…»

Редкие гости, приходившие к ним в дом, старались избегать при девочке упоминания о ее настоящем отце.

Друзья Франса Винтака догадывались, что Сирилла — неродная его дочь, и, по всей вероятности, полагали, что ее настоящий отец попросту от нее отказался. Не желая наносить девочке травму, они предпочитали делать вид, будто верят тому, что художник и есть ее родитель.

И без того унизительное положение Сириллы и ее матери только усугублялось этим умалчиванием.

«Как они смеют думать так о маме?» — порой с тоской спрашивала себя девочка.

Повзрослев, она поняла, что ничего другого люди и не могли думать.

— Как мне ненавистна такая жизнь! — восклицала порой Сирилла, ворочаясь без сна в постели.

А между тем именно такую жизнь уготовил ей маркиз, когда обратился со своим предложением.

— Мы всегда будем вместе, моя дорогая, — сказал он.

Эти слова не раз произносил и Франс Винтак, обращаясь к матери Сириллы.

— Пока мы вместе, нам ничего не страшно! Зачем беспокоиться о будущем — ведь мы вместе! Забудем прошлое. Главное — что мы вместе, ты и я…

Сирилле без конца чудились эти слова, которые своим красивым певучим голосом немного с акцентом произносил Франс Винтак, и, как правило, ее мать отвечала на них нежной, полной любви улыбкой, и глаза ее загорались чудным блеском.

Уже тогда Сирилла «твердо решила, что для нее недостаточно просто „быть вместе“ с любимым человеком. Ей хотелось чего-то большего — прочного положения, достатка, респектабельности. А это мог дать ей только брак.