Читать книгу - "Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас"

Донна Дианора заходила к донне Изабелле практически каждый день. Она была почти ровесница Кьяры, лишь на несколько лет старше ее. Как и Изабелла, она была столь же красивой, сколь и несчастной. И любовники у нее тоже были. Вообще, за все это время Кьяра наслушалась столько разговоров о любовных приключениях, что ей уже по ночам стали сниться мужчины — безликие мужчины гладили ее по лицу и волосам, ласкали ее грудь и шептали слова любви. В одном из снов мужчина оказался уже не безликим — он смотрел на девушку темными печальными глазам: и алхимика-англичанина. Затем, совершенно необъяснимым образом, как это бывает во снах, он вдруг оказался за ее спиной, обхватил рукой ее шею и надавил.

Порой донна Изабелла и донна Дианора не отказывали себе в удовольствии излить друг другу тоску наедине. Разумеется, Кьяре не позволялось присутствовать при их интимных развлечениях. Их легкий шепот и постанывания, услышанные из-за закрытых дверей, порождали у нее смутные желания тоже испытать подобное удовольствие, но у нее не хватало смелости спросить у кого-нибудь, как это делается. Знала бы бабушка о том, какие грешные мысли возникают в голове ее внучки, она бы избила ее до полусмерти.

Однажды она попыталась убежать, но ее поймали и в наказание продержали три дня в закрытой комнате на хлебе и воде. После этого попыток к бегству она больше не предпринимала. Но сегодня, в этот солнечный понедельник, на двадцать первый день июня, впервые с того самого дождливого понедельника после Пасхи в апреле, ей официально разрешили навестить свою семью.

Она снова увидит свой дом!

— Донна Химена, а все ли мы взяли? — суетилась Кьяра. — Где новая летняя накидка для бабушки? А нижние рубашки, юбки и корсажи для Лючии и Маттеа? А туфли? Обязательно нужно взять каждой по паре новых туфель.

— Дорогуша, им уже послали столько новой одежды, сколько им не сносить и за пять лет. Я сама за этим проследила.

— А как насчет денег? Я собрала два маленьких мешочка серебряных монет для сестер и один с золотыми монетами для бабушки.

— Им уже посылали деньги.

— Я хочу дать им еще, от меня лично. Я хочу доказать бабушке, что быть при дворе не так уж и плохо.

— Ас какой стати она может подумать иначе? — рассмеялась донна Химена.

— В семье Нерини все были приверженцами старой республики. Мой отец ненавидел Медичи, а бабушка — тем более, ведь она его мать, она и внушила ему эти идеи.

— Мой тебе совет: помалкивай об этом, — сказала донна Химена. Она взяла у Кьяры из рук два небольших мешочка с серебром и толстый вышитый кошелек, набитый золотом, и положила их в кожаный сундук, в котором лежали остальные подарки. — В городе и без того слишком много интриг. Кстати, раз уж заговорили об интригах, в последнее время ты слишком много общаешься с донной Дианорой. Шепчетесь с ней по углам, как малые дети, право.

— Но мне нравится Дианора! Она молодая, умная и такая красивая!

— Для тебя она донна Дианора. Не забывай об этом. Todo es según el color del cristal con que mira.^[41]

Со своими постоянными поговорками донна Химена была почти так же невыносима, как и бабушка, разве что у донны Химены все они были на испанском, и Кьяра их не понимала. Однако по выражению лица донны Химены обычно было несложно догадаться, что именно она имеет в виду. Бабушка в такой ситуации, наверное, сказала бы: «Non è, bella ci òche è bella, è bella ciò che è virtuosa», что значит «Не та красота, что красива, а та, что благочестива».

— Иногда они с донной Изабеллой друг друга ублажают, — робко сказала Кьяра, будучи не в силах хранить столь пикантный секрет. — Я слышала, как они…

— Por Dios!^[42] Когда же ты научишься держать язык за зубами? Разве ты не понимаешь, что нельзя говорить такие вещи во дворе Медичи? Тут повсюду уши.

— Ну и пусть все слышат. Мне какое дело?

— Будет тебе дело, когда получишь от меня нагоняй. Ладно, пора идти. Ты, как самая молодая и сильная, понесешь сундук.

Сундук оказался совсем не тяжелым. Кьяра вприпрыжку бежала по лестнице, опережая донну Химену. В этот прекрасный день она не чувствовала себя умудренной мистической сестрой великого герцога. Лунный камень был надежно спрятан под ее белоснежной нижней рубашкой, а голова, свободная от мешающих голосов, была ясной как никогда. Она чувствовала себя как обычная пятнадцатилетняя молодая девушка, которая впервые после долгого отсутствия на- конец-таки возвращается домой. Она возвращается домой после того, как на нее нечаянно свалились богатство, успех, благоволение знатных дам и герцогинь, жизнь которых полна роскоши и удовольствий, и не снившихся никому из ее семьи. Но в глубине души Кьяра чувствовала смутную тревогу, ведь для ее родных такое положение было подобно самому подлому предательству.

Во дворе уже ждала запряженная гнедая лошадь. Она показалась девушке подозрительно знакомой. К седлу лошади была приторочена свернутая в кольцо плетка. Кьяра остановилась и с опаской спросила:

— Но мы же не поедем верхом?

— Нет, — раздался голос магистра Руанно из-за паланкина, заставив Кьяру вздрогнуть от неожиданности. За эти два с половиной месяца, проведенных при дворе, она, помимо всего прочего, узнала, что его полное имя — Руанно дель Ингильтерра, то есть Руанно из Англии, а это значит, что, скорее всего, это не его настоящее имя. На латинском он писал свое имя как «Роаннес Пенкарианус». Она понятия не имела, что значит «Пенкарианус», и никто при дворе не мог дать на это удобоваримый ответ.

— Ты и донна Химена поедете в паланкине, — продолжал он. — А я поеду верхом на Лоурене и повезу наш сундук с подарками. Ты же не будешь возражать?

Она отдала ему сундук, который он тут же привязал к седлу своей лошади.

— Где вы были все это время? — сразу перешла в наступление Кьяра, горделиво вскинув подбородок. Магистр Руанно уже не казался ей чересчур таинственным и опасным, как раньше. Когда в тот памятный день похорон старого великого герцога она увидела, как он взглянул на донну Изабеллу, она поняла, что магистр Руанно такой же мужчина, как и все остальные, подверженный тем же страстям. А еще он ей снился… но об этом, пожалуй, лучше не вспоминать. — Почему вы за мной не посылали? Ни вы, ни великий герцог?

— Слишком много вопросов за один раз, — сказал он таким тоном, будто увещевал капризного ребенка, а не разговаривал с уважающей себя молодой особой. — У меня были дела личного характера, монелла Кьяра, а еще я выполнял поручения великого герцога. Но я уверяю тебя, что он позовет тебя, как только на то будет его воля.

— Не называйте меня монеллой.

— Но это так тебе идет, — улыбнулся англичанин.

— Он приставил вас ко мне, чтобы я не убежала?