Читать книгу - "Красота в наследство - Ольга Сенько"

Я не знаю, Ирина, как она это сделала. И о чем думала. Как удалось ей совершить такую мерзость. Его вина, конечно, тоже в этом была. Но в данной ситуации он являлся скорее жертвой. Любил он Анюту. Так не сыграешь, не притворишься. Да и нужды в этом не было.

Ленке тогда было пятнадцать лет. Аня случайно вернулась с работы за документами и застала их в постели… — Тетка долго молчала. — Я помню этот день, как сейчас. Хотя правду узнала намного позже. И когда я пришла, его уже не было. Такой я сестру не видела. Она не плакала и не кричала, никого не упрекала. Она тихо сидела и смотрела в одну точку. Ленка, поджавши хвост, забилась в нашей комнате в угол. Потом тоже ушла. Я искала ее неделю, наконец, нашла, и она мне все рассказала. Оправдываться и не думала. Долбила тупо: «Так получилось». Я хотела ее убить, эту маленькую наглую сучку, которая из-за своего детского любопытства и упрямства, из-за проснувшейся похоти мимоходом разрушила всю нашу жизнь. Не знаю, какая злая воля ею руководила и как она смогла это совершить. И сколько это продолжалось. Сейчас думаю, что скорее всего была первая попытка. У меня на это свои соображения. Анюта молчала три дня, потом стала умолять меня: «Верни мне дочь». Она ее ни в чем не винила, сразу переложила на него все зло. Ленку я привела домой. Самой было противно смотреть, как изо всех сил Анюта пытается сделать вид, будто ничего не случилось, что не было этих трех лет в ее жизни. Сколько душевных сил надо было иметь для этого? Аня ее никогда ничем не упрекнула. Знаешь, Ирина, такие случаи в жизни встречаются довольно часто, то и дело слышишь: там отчим изнасиловал падчерицу, здесь. Не знаю, как у других обстоят дела в подобных ситуациях, а у нас это произошло именно так, как я тебе рассказывала. На этом дело не кончилось. Его я больше не видела и не знаю, искал ли он встреч с Анютой. Через два месяца он погиб в своей лаборатории. Сказали, по неосторожности. Я знаю, кто был причиной этой неосторожности. Анюта с тех пор стала совсем другой. Иногда мне казалось, что она сошла с ума. Часами могла сидеть и смотреть в одну точку. А еще через год она умерла. Неизвестно от чего. Перебрали все диагнозы, от рака до туберкулеза, и все отвергли. А она чахла и чахла, пока не угасла совсем. Ей было тридцать четыре года. Я ничего не могла сделать. И никто не мог. Елена смотрела на нее со страхом. Прощения не просила. Может, боялась напоминать. Не знаю, поняла ли она потом, что натворила. После смерти Анюты она уехала. И я не скрываю, что способствовала этому. Не могла я ее видеть. — Тетка долго молчала, дыхание ее было хриплым. Воспоминания дались нелегко. Она сидела и смотрела отрешенным взглядом, явно не видя ничего перед собой. Наверное, смотрела в прошлое. Наконец медленно перевела свой взгляд на Ирину. Глаза-буравчики опять бесцеремонно сверлили ее. — Я знаю, что тебе сейчас будет тяжело. Но ты сама этого хотела, не правда ли? Я не собиралась ничего тебе рассказывать, пока не поняла, что ты уже достаточно взрослая. Успела в жизни пережить и свою трагедию. Ты ведь мне не много рассказала. Могла и ничего не говорить. Я, увидев тебя в первый раз, поняла, что ты страдаешь душевным изъяном. Это наследственное, я думаю. У Елены тоже это было. Не знаю, как и назвать. Какой-то душевный порок. Но, похоже, Лена потом всю жизнь заглаживала то, что натворила. Мать, конечно, не вернешь. Анюта не хотела жить больше, потому и умерла. А Лена сама стала хорошей матерью и, наверное, хорошей женой. Недаром твой отец последовал за ней. Страшная смерть, ужасная и мучительная. А знаешь, тот, Алексей, отчим твоей матери, он тоже сгорел заживо. Судьба.

Я без Лены, конечно, скучала. Но видеть ее не хотела. И простить не могла. Она мне писала. Уехала тогда в ваш город, закончила институт, долго жила одна. Потом с отцом твоим познакомилась, вышла замуж. Остальное все ты уже знаешь. Я и до сих пор ее не понимаю. Словно бес в девчонку вселился. И сама я виновата, просмотрела беду. Я сожалею о ее гибели, такая страшная смерть. И, хотя в бога не верю, иногда думаю, что это расплата… Советовать тебе ничего не собираюсь. Ты и так уже все решила, я вижу. Просто хочу пожелать — постарайся полюбить кого-нибудь. Если сможешь, конечно. Слишком жесткая ты. Панцирь толстый. Ну все, поговорили. Если хочешь, заходи еще. Или больше незачем? — Тетка опять уставилась, но во взгляде теперь сквозила насмешка.

Ирина ответила ей тем же. Несмотря на полное смятение, собралась и выдала старухе свой знаменитый отцовский взгляд в упор. Зайду. С Андреем. Пусть посмотрит на бабушку. Он ее никогда не видел. Дала понять, что разговор похоронен между нами.

Выйдя на улицу, долго сидела в машине и курила. Третий раз в жизни. Раньше не выносила запаха дыма. Чувство было такое, что кто-то вспорол ей живот и выбросил внутренности на землю, а она сидит и смотрит на них, думая: «Почему я до сих пор жива?»

Дети из хороших семей всегда склонны идеализировать родителей. У Ирины были для этого все основания. Она раньше, пока не стала взрослой, никогда не думала, что родители — просто люди. Отец казался ей самым умным и сильным мужчиной. Он физически не смог бы врать, пьянствовать или развратничать. Это был удел других. А мама никогда не могла принадлежать никому, кроме отца и детей. Все это представлялось настолько диким, что в голове не укладывалось. Мама совратила отчима, погубила двух человек, пусть не специально, но что это меняет? Ее милая, нежная, заботливая мама, которую любили и уважали все, кто ее знал. Мысль о том, что тетка ее обманула, в голову даже не пришла. Ирина поверила ей безоговорочно. Такое не нафантазируешь, имея даже очень больное воображение. А тетка была нормальна, даже слишком нормальна. Наизнанку меня вывернула, и очень быстро, горестно усмехнулась Ирина. Как она обо всем догадалась? Ее прошлые искания себя и сексуальные опыты казались теперь жалкой сварой в общественном транспорте.

Приехав домой, долго тряслась мелкой дрожью. Налила рюмку коньяка, выпила. Через пять минут полегчало. Стало даже весело. Мир приоткрылся ей с изнанки. У каждого есть в душе черные пятна. Главное, не демонстрировать их окружающим. Теткин прогноз насчет дурной наследственности всерьез не восприняла. Слишком устойчивой была ее психика для насаждения всяких комплексов. «У меня другой порок, не душевный, а сексуальный. Господи, и чем я только занималась? Наверное, от безделья. Пойду работать на кафедру, времени не будет — и проблем не будет. Все придет потом само. И любовь, и секс. А я искала его почему-то в мусорном ведре, дура. Правда, что самое удивительное, нашла ведь». Ирине было смешно.

Пора было вплотную заняться будущим. Не идти же, в самом деле, работать в школу или в лабораторию. В крайнем случае, останусь здесь, на кафедре. Напишу диссертацию. Буду делать карьеру. Необременительно, не надрываясь. Кафедра на примете уже была. Заведующий, профессор Полянский, приглашал ее взять тему для будущей диссертации. Старенький уже, сексуальных притязаний опасаться не стоило. Он просто любовался женской красотой и видел, что девица к тому же неглупа. Работу осилит.

Мысли о прошлом она от себя отгоняла, стараясь до предела заполнить свое время. Подошла летняя сессия, экзамены сдала хорошо. По вечерам выбирались с Женькой куда-нибудь в кафе или в кино, он увлекся диссидентскими делами и часами рассказывал Ирине все новые подробности о существующем строе. Правда, этого борца тихого сопротивления вскоре зацепило КГБ, он работал в секретном НИИ. Предлагали совместительство. Женька пришел как-то вечером пьяный, весь в соплях и долго рассказывал Ирине, как все происходило. Она слушала и сочувствовала. Потом успокоился. Парень был неглупый, и ему тоже надо было делать карьеру. А по-другому не проживешь. В стране советов хорошо оплачивались только всякие пакостные вещи. А Женьке нужны были деньги. Он продолжал мечтать, что будет жить с Ириной и хотел содержать ее достойно, водить в лучшие рестораны и одевать в лучшие наряды.