Читать книгу - "Если любит - поймет - Джулия Тиммон"

— Послушай… — не вполне решительным тоном произносит Джессика.

Я поворачиваю голову.

— Что?

Джессика смущенно хихикает и капризно выпячивает губки.

— Меня изгрызло любопытство… Этот парень на фотографии… Кто он такой?

Боже! За что мне столько мучений? Я чуть снова не срываюсь, но умудряюсь подавить в себе вспышку гнева, некоторое время молчу и на удивление спокойным голосом отвечаю:

— Я не помню его имени.

Джессика усмехается.

— Как это?

— Так. — Я вдруг чувствую, что отчасти тоже становлюсь актрисой, и, несмотря на тяжесть в сердце, мне делается немного смешно. — Я увидела эту фотографию в Интернете, она мне понравилась.

— Да ну? — недоверчиво произносит Джессика.

— Серьезно, — говорю я, радуясь, что так ловко выкручиваюсь. — По-моему, этот тип не то начинающий стриптизер, не то порно-граф. У меня вылетело из головы.

Джессика покатывается со смеху.

— Да ты что? Шутишь?

Я пожимаю плечами.

— Вовсе нет.

— Ему же лет тридцать с хвостиком! — восклицает Джессика. — Для начинающего стриптизера он старик.

Я задумчиво кривлю рот.

— М-да? — Киваю. — Помню, мне тоже показалось, что что-то тут не то. В Интернете чего только не отроешь!

Джессика хохочет, прыскает даже Эндрю. Я дожидаюсь, когда они замолчат, и, все больше входя во вкус, как ни в чем не бывало продолжаю:

— Только мне неважно, кто он, просто понравилась фотография, вот я ее и распечатала.

— Что же ты тогда так взбесилась? — улыбаясь спрашивает Джессика.

— Меня разозлила фамильярность Вайноны. Умелые руки! Приветик, Макс! Может, он теперь мой личный танцор! Ставила бы на свой стол, там бы с ним и сюсюкала!

Дурачество меня успокаивает. Смех Джессики уверяет в том, что мир не настолько мрачен. И я продолжаю нести чепуху, хоть и сознаю, что все это безумно глупо.

— Интересно, где он танцевал нашей красавице?

— Или где ее фотографировал, — подхватывает Джессика.

Мы складываемся пополам от удушающего смеха. Я сознаю, что смеюсь не над нашими плоскими шутками, а над собой, над проколами и неудачами. Этот хохот сравним с плачем — искусственное веселье, спасающее от гибели.

Мы не замечаем, как раскрывается дверь и в кабинет входит Вайнона. Успокаиваемся, лишь когда она требовательно спрашивает:

— Что происходит?

Я вытираю с глаз слезы, радуясь, что сегодня не стала краситься. Джессика шмыгает носом и, все еще улыбаясь, утыкается в компьютер. Эндрю работает так, будто сидит в личном кабинете, отделенный от глупых женщин четырьмя каменными стенами.

— Я спрашиваю: в чем дело? — требовательно повторяет Вайнона.

Джессика не смотрит на нее, очевидно уже настроилась уйти из этой фирмы и не боится быть дерзкой. Я вдруг тоже ощущаю, что Вайнона больше не вызывает во мне ни страха, ни гнева. Лишь отвращение. Перед моими глазами возникает дурацкая картинка: Вайнона сидит по-турецки в ярких восточных одеждах, а Максуэлл, совершенно голый, старательно танцует перед ней стриптиз. Я не сдерживаюсь и снова смеюсь.

Ухоженное лицо Вайноны краснеет и искажается от злости. Она медленно подходит к моему столу, окидывает его быстрым взглядом — фотографию я засунула в сумку — еще до перерыва — и смотрит на меня в упор.

— Ты выполнила мое задание? — высокомернее обычного спрашивает она.

— Да, можешь проверить, — с поразительным спокойствием отвечаю я.

Вайнона прищуривается и складывает губы трубочкой, очевидно придумав, как наказать меня за бессовестный смех, но тут из коридора раздается вой сирены. Начальница вздрагивает от неожиданности, бледнеет и вылетает вон.