Читать книгу - "Райская сделка - Бетина Крэн"

— А пирог, майор? — Она пристально смотрела на него. — И шесть полных кувшинов отличного сидра, что составляет почти сорок галлонов. И бог знает чем еще они набили себе карманы. А еще нужно привести весь дом в порядок. Время и труд только одной тетушки Кейт стоят десять долларов — в федеральных деньгах.

— Десять дол… — Он поперхнулся, ощущая ползущий по спине ужас. Этот вызывающий наклон ее головы и звонкий голос были безошибочным признаком, что его снова вовлекут в меновую торговлю.

— По доллару за каждый кувшин сидра и доллар за пирог. Итого семнадцать долларов, майор. Кажется, во время войны это называется репарацией.

— Репарация, черт побери! — Он насторожился, глядя, как ее лицо освещается вызывающей улыбкой.

— И нам не нужно от вас письменного обещания уплатить, майор, — заявила она спокойно, вглядываясь в малейшие изменения выражения его глаз и аристократичного лица проницательными глазами торговца. Он чего-то опасался, и она не станет его разочаровывать. — Так что же у вас…

Она окинула его взглядом, и лицо ее просияло. Выхватив из-за пояса рядом стоявшего солдата длинный нож, она одним взмахом срезала с его мундира золотую пуговицу.

— Она должна стоить этих денег. — Вернув солдату его нож, Уитни приподняла пуговицу в руке, любуясь ее блеском, а потом спрятала в карман. — У вас пуговицы по семнадцать долларов, майор. — В ее зеленых глазах отражались золотистые искры. — Отличные пуговицы!

Как громом пораженный он уставился на торчавшие нитки в том месте, где только что красовалась его пуговица, и от ярости затрясся всем телом. Он был на волосок от того, чтобы ее выпороть, не принимая во внимание ее пол. За всю свою жизнь он никогда не оказывался так близко к тому, чтобы полностью потерять самообладание.

— Оскорбление офицера, облеченного законными полномочиями, является подсудным преступлением, — хрипло выдавил он из себя.

Его страшная ярость убрала с ее губ издевательскую улыбку и заставила его людей подавить смешки и язвительные реплики. Он круто обернулся к ним, казалось, вырастая у них на глазах, и заорал:

— Стройся!

Уитни смотрела, как майор взлетел в седло и двинулся прочь, уводя с собой солдат, которые уносили запас сидра, приготовленный на зиму. Сила его гнева словно сковала ее по рукам и ногам, не давая ей сдвинуться с места.

«Оскорбление… преступление…» — звучало у нее в голове. Это было не просто заявление; он поклялся в этом перед ней и перед собой. Если она еще раз спровоцирует или унизит его перед солдатами, он закует ее в кандалы, и никто не запретит ему это сделать.

Странно, что он еще этого не сделал. Эта мысль все время крутилась у нее в голове. Она оскорбляла и издевалась над ним, выводила из себя и всячески провоцировала, задевая самолюбие и гордость. А он угрожал ей, пытался ее запугать страшными взрывами гнева и своим мужским превосходством. И тем не менее, когда несколько минут назад они оказались рядом, они только и смогли, что молча и неотрывно смотреть друг на друга. В его присутствии ее всегда омывали тревожные волны жаркого огня, отчего она начинала плохо соображать. Он вызывал в ней настоящую «женскую» реакцию, догадалась она, с чем она еще не умеет справляться. Вероятно, это плохой признак.

Очень плохой признак, тревожно заключила тетушка Кейт, наблюдая, как в результате раздумий на лице Уитни появилось безошибочно женское выражение, и вспоминая, как они ошеломленно стояли друг против друга у кровати Уитни. Кейт с ужасом осознавала смысл сцены, свидетельницей которой стала, укоряя себя за то, что выбрала такой неподходящий момент, когда потребовала, чтобы Уитни вела себя как подобает женщине.