Читать книгу - "Алмазный король - Патриция Поттер"

Дженна оглядела небольшую каюту — лазарет она напоминала мало. Помимо узкой койки Мэг, стола и двух стульев, там было только несколько гамаков, сумка, из которой выглядывали медицинские инструменты, и привинченная к стене аптечка с несколькими стеклянными банками — в них хранились лекарства. Хотя на банках не было этикеток, девушка без труда определила на глаз их содержимое — экстракт конопли, красная смола драконова дерева, розмарин, кора рябины, имбирь, сера, льняное семя и какое-то растительное масло.

Опий или его настойка могли бы снять боль, но где они? И какое снадобье здешний лекарь накладывает на рану? Некоторые лекари используют с этой целью корпию, пропитанную маслом, другие — смесь молока и хлеба…

Дженна обладала немалым опытом по части врачевания, ведь она с детства выхаживала больных птиц и мелких животных, которых подбирала возле дома, а потом ей случалось пользовать и людей. Одна старая повивальная бабка даже как-то сказала, что у молодой леди Кемпбелл дар настоящей целительницы, однако отец Дженны, прознав о ее успехах, пришел в ужас: в сочетании с «дьявольской меткой» слава целительницы могла привести его дочь к обвинению в колдовстве. И Дженне строго-настрого запретили не то что заниматься врачеванием, но даже упоминать на людях названия целебных трав.

Опыт подсказывал ей, что Мэг в опасности — девочке угрожало заражение крови. На памяти Дженны в аналогичных обстоятельствах жертвами воспаления стали несколько человек, и девушка с ужасом думала, что такая же участь может постигнуть и Мэг.

Через несколько минут вернулся юный Робин; он привел с собой моряка средних лет.

— Девочка вся горит, и боль не утихает, — сообщила Дженна.

— Меня зовут Хэмиш, — представился моряк и улыбнулся одними уголками рта. — Вообще-то я по большей части чиню паруса, а не людей.

— Может быть, я смогу чем-то помочь? — волнуясь, предложила девушка. — Вы позволите мне сменить девочке повязку?

— Конечно! — охотно согласился судовой лекарь. — Я накладываю на рану корпию и масло. Оно в аптечке в зеленой бутылке.

Он вытащил бутылку и вылил несколько ложек ее содержимого в одну из чашек, подозрительно попахивавшую бренди. Дженна открыла было рот, чтобы возразить, но передумала — еще, не дай бог, отошлют обратно в каюту к Бланш Кэрфор.

Безропотно приняв из рук Хэмиша чашку, девушка приготовила припарку и подошла к койке. Напряженная, как натянутая струна, Мэг не произнесла ни слова, когда Дженна сняла подсохшую, запачканную кровью повязку. Увидев то, что под ней, девушка едва не вскрикнула от ужаса: большая рана, очищенная от обрывков ткани и аккуратно зашитая, все еще кровоточила, кожа вокруг нее покраснела и отекла. Дженна осторожно наложила на раненое предплечье девочки свежую повязку и про себя помолилась, прося спасти ребенка от воспаления.

Мэг, по-прежнему хранившая упорное молчание, залпом проглотила разбавленную настойку опия, которую поднес к ее губам Хэмиш.

— Она скоро уснет, — сказал моряк Дженне.

— Скажите, вы давно плаваете? — спросила она, глядя на него с любопытством.

— С самого детства, — ответил он. — Мальчиком прислуживал в каютах, потом научился чинить и шить паруса и стал работать у одного парусных дел мастера. Но тут меня заела такая тоска по морю, что хоть вешайся, и я ушел в плавание. Надо сказать, мастер по парусам — весьма уважаемая среди моряков профессия.

— Тогда почему вы присоединились…

— К пиратам?

— Да, к пиратам.

— Это длинная история, — снова, улыбнулся Хэмиш. — Когда торговое судно, на котором я ушел в плавание, прибыло в Лондон, я впервые увидел английский флот — он произвел на меня большое впечатление, и я завербовался на один из военных кораблей. Если бы я знал тогда, какой ад меня ожидает! Четыре года я плавал с англичанами, и все это время нас не отпускали на берег, чтобы мы не сбежали. И еще нас постоянно били, видимо, мы казались офицерам недостаточно проворными. У меня до сих пор вся спина в рубцах от английских розог. Думаю, будет справедливо, если англичане заплатят мне за унижения и побои тех лет.

— Ваши товарищи тоже, наверное, не жалуют англичан?

— Большинство — да. Правда, среди нас есть и такие, которых привели к пиратам любовь к приключениям или нужда.

— А почему стал пиратом капитан Мэлфор?

— У него были на то свои причины, — уклончиво ответил Хэмиш.

— Он собирается потребовать за нас выкуп?

Вопрос о выкупе имел для Дженны огромное значение. Если Мэлфор и впрямь потребует за нее кругленькую сумму, то безвозвратно погубит этим ее репутацию: досточтимый Дэвид Мюр-рей наверняка возьмет обратно свое предложение, как только станет известно, что его невеста скомпрометирована пребыванием в плену у пиратов. Да и выкупа никто платить не будет, ведь родне безразлична ее судьба. Это печалило Дженну больше всего.

— Вам не стоит бояться нашего капитана, — поспешил успокоить собеседницу Хэмиш, увидев, как помрачнело ее лицо. — Конечно, у него характер не сахар, но он справедливый человек, он не воюет с женщинами и детьми, как некоторые, — в его голосе зазвучали знакомые нотки осуждения, и Дженна снова подивилась тому, что многие здешние моряки склонны приписывать англичанам и их сторонникам чудовищную жестокость.

А разве сам Мэлфор не жесток? Даже с детьми он сдержан и суров, не говоря уже о пленниках. Вот и ей, Дженне, он только потому и разрешил ухаживать за раненой девочкой, что Хэмиш и Робин нужны на палубе.

— Ну, положим, с детьми он хоть и не воюет, но все же слишком строг, — с сомнением покачала головой девушка.

— Господи, да он в них души не чает! — воскликнул лекарь. — Просто ему кажется, что они должны его бояться, иначе не будут слушаться. Беда в том, что он заблуждается — у детей нет страха, потому что они знают: если понадобится, он отдаст за них жизнь. Он ведь действительно несколько раз был на волоске от смерти, когда спасал их от Камберленда.

— Боюсь, он использовал детей в своих темных делах.

— То есть вы подозреваете, что капитан сделал их ворами? — с ухмылкой спросил Хэмиш. — Нет, напротив, он из кожи вон лез, чтобы Мэг получила воспитание настоящей леди, правда, все впустую. Что касается Робина, с виду такого учтивого и любезного, то он ненавидит англичан так же сильно, как и капитан.

— Мэлфор — его настоящее имя?

— Вам лучше спросить об этом его самого, миледи. На нашем корабле не принято задавать вопросы о чужом прошлом.

— Сколько судов вы захватили?

— Ваше — третье по счету.

— На первых двух были женщины?

— Нет.

— Значит, вам неизвестно, как Мэлфор поступает в таких случаях, как наш…

— Вы очень сообразительны, миледи, но я же говорил: не надо волноваться. Капитан — справедливый человек, и хотя мы плаваем с ним всего три месяца, любой из нас отдаст за него жизнь.