Читать книгу - "По дороге к любви - Дж. А. Редмирски"

Эндрю прижимает меня к своей твердой как камень груди, обнимает, да так крепко, что кажется, я сейчас задохнусь.

— Надо вызвать копов, — говорит он, снова отстраняя меня.

Я киваю, он берет меня за руку и выводит из туалета в мрачный, полуосвещенный коридор.

Но когда полиция прибывает на место, мужчины там уже нет.

Делаю предположение, что он слинял сразу же, как мы ушли, и Эндрю согласен со мной. Наверное, пока он звонил по телефону, удрал через черный ход. Мы оставляем полицейским его описание и наше заявление. Они хвалят Эндрю, впрочем довольно сдержанно, за то, что подоспел вовремя и действовал решительно, но ему, похоже, не до разговоров с ними.

Мой автобус отбыл в Техас минут десять назад, и я снова застряла в Вайоминге.

— А я думал, ты едешь в Айдахо, — бормочет Эндрю.

Я сама не заметила, как проговорилась про свой уехавший в Техас автобус.

Закусываю губу, перекидываю ногу на ногу. Мы сидим на автостанции прямо перед входом, смотрим, как входят и выходят пассажиры.

— Передумала, еду в Техас, — говорю я — а что еще остается, — хотя понимаю, что он меня поймал и что скоро придется кое в чем признаваться. — А я думала, ты уехал на такси, — парирую я, чтобы оттянуть время.

— Я и уехал. Но ты мне зубы не заговаривай. Признавайся, почему не едешь в Айдахо?

Я вздыхаю. Догадываюсь, что он не отстанет, пока не вытянет из меня правду, поэтому выбрасываю белый флаг.

— Нет у меня никакой сестры в Айдахо, — признаюсь я. — Я просто путешествую, вот и все.

Слышу, вздыхает, но как-то нервно, даже раздраженно.

— Нет, не все, — возражает он. — Всегда есть что-нибудь еще. Ты что, в бегах?

Поднимаю наконец глаза, гляжу ему прямо в лицо:

— Ни в каких не в бегах… В общем, это не то, что ты имеешь в виду. С законом у меня все в порядке.

— А с чем тогда не в порядке?

Пожимаю плечами:

— Просто решила на время уехать из дома.

— Так ты сбежала из дома?

Нетерпеливо вздыхаю, гляжу ему в глаза, ох какие зеленущие, как огни светофора.

— Нет, не сбежала. Просто надо было уехать, и все.

— И ты отправилась на вокзал и одна запрыгнула в автобус?

— Да.

Этот допрос начинает меня уже раздражать.

— Тебе придется рассказать мне все, — говорит он безжалостным тоном.

— Послушай, я тебе, конечно, очень признательна, ты спас меня от этого подонка. Честное слово, спасибо тебе большое. Но это не дает тебе права совать нос в мои дела.

По лицу его бежит легкая тень. Кажется, обиделся.

У меня сразу сжимается сердце. Но с другой стороны, ведь правда: я не обязана выворачивать перед ним душу.

Он, кажется, сдается, смотрит прямо перед собой, положив ногу на ногу.

— Я еще в Канзасе заметил, что этот сукин сын наблюдает за тобой, сразу, как только сел в автобус, — сообщает он, и я навостряю уши. — Ты не видела, а я видел и стал следить за ним. — Эндрю говорит, все еще глядя вперед, но я уже не отрываю от него глаз. — Ну вот, я дождался, пока он сядет в такси и уедет, и только когда был уверен, что ты в безопасности, уехал сам. Но странное дело, по дороге в больницу меня вдруг охватило дурное предчувствие. Сказал таксисту, чтобы высадил меня у ресторана, заказал поесть. Сижу, а предчувствие не проходит.

— Постой, — перебила я, — ты что, не поехал в больницу?

Он поворачивает ко мне голову.

— Нет, я почему-то подумал, что если поеду, то… — он снова отводит глаза, — увижу умирающего отца и забуду про дурное предчувствие. — (Я понимаю и молчу.) — Тогда я поехал к отцу домой, взял его машину, стал колесить по городу, потом не выдержал и примчался сюда. Остановился напротив автостанции, сижу жду… и дождался: гляжу, останавливается такси, а оттуда вылезает этот урод.

— А почему сразу меня не нашел, почему остался в машине?

Задумчиво смотрит вниз:

— Просто не хотел тебя беспокоить.

— Интересно, как это могло меня обеспокоить?

Кажется, я начинаю улыбаться.

Эндрю снова смотрит на меня, и я вижу, как на лицо его постепенно возвращается обычное для него игривое и слегка нахальное выражение.

Он разводит руками:

— Ммм… Ну, представь… ты познакомилась в автобусе со странным типом, потом ты с ним прощаешься, а через несколько часов он вдруг заявляется снова и садится рядом. Что бы ты о нем подумала?

На лбу его образуются складки.

— Да-а, это почти так же дико, как и предложение отсосать за пятьсот баксов, тебе не кажется? — Я смеюсь.

— Нет, совсем не кажется. Ничего похожего. — Он пытается скрыть улыбку, но у него не выходит. — Ну и что ты теперь собираешься делать, а, Кэмрин?

Лицо его снова серьезно, и моя улыбка тоже гаснет.

— Сама не знаю, — качаю я головой. — Подожду следующего автобуса в Техас.

— Почему в Техас?

— А почему нет?

— Ты что, серьезно?

Хлопаю ладонями по коленкам:

— Почему-почему… Не хочу домой возвращаться, вот почему! Пока не хочу.

Надо же, кричу на него, а он и бровью не ведет.

— А почему ты «пока» не хочешь возвращаться домой? — спрашивает Эндрю спокойно, но настойчиво. — Выкладывай как на духу, потому что я от тебя не отстану, особенно после того, что с тобой тут произошло.

Складываю руки на груди, на него не смотрю.

— Ну, тогда сиди тут и жди, когда придет мой автобус, а он придет еще не скоро.

— Ну уж нет, дорогая. Ни на какой автобус ты больше одна не сядешь. Техас… Шманхас. Айдахо… Шмандахо. Да какая разница… Никуда ты не поедешь — и точка. Это опасно, а ты, я вижу, девочка умненькая-благоразумненькая. Поэтому мы с тобой сделаем так…

Я даже моргаю от изумления: да что он о себе возомнил, откуда такая самонадеянность?

— Буду сидеть тут с тобой до утра. Времени хватит, чтобы решить, что делать: либо я покупаю тебе билет на самолет домой, либо ты звонишь кому-нибудь, чтобы за тобой прилетели и отвезли опять же домой. Выбирай.

Гляжу на него как на сумасшедшего.

Но по глазам вижу, что настроен он решительно.

— В Северную Каролину я не вернусь.

Эндрю вскакивает со стула и становится напротив:

— Хорошо, тогда я еду с тобой.

Гляжу на него, сощурившись: глаза горят, скулы выступают еще больше, и взгляд от этого кажется еще ярче. По спине у меня бежит холодок.