Читать книгу - "Другие так не умеют - Сесиль фон Зигесар"

Ванесса и Беверли поднялись по закрытому пандусу, ведущему в складское помещение в Уильямсберге, где проходила вечеринка друзей Беверли. Изнутри доносилась музыка — что-то воздушное и ритмичное, типа Бьорк, но Ванесса не могла определить наверняка. Какая-то женщина открыла черную железную дверь в конце пандуса и прошагала мимо них; на ней была желтая бандана, черные гольфы и флуоресцентно-желтые сабо. Судя по ее виду, она недавно рыдала. Левую руку женщина прижимала к груди.

— Эй, Бетена, — окликнул ее Беверли, но она не обратила на них внимания.

— А это что такое? — Ванесса заглянула в стоявшее посреди пандуса ведро, набитое, как она надеялась, очень натуралистичными мягкими игрушками.

— Котята, — ответил Беверли, будто это все объясняло.

Пандус служил чем-то вроде выставочного помещения, потому что тут и там были разбросаны различные предметы искусства. Около ведра с котятами стояла восковая фигура Санта-Клауса в натуральную величину, несущего огромный прозрачный пластиковый мешок, полный голых кукол Барби с оторванными головами. У ног Сайты стоял ночник с воском, в котором плавали весьма реалистичные глаза. Пандус напоминал комнату страха, только чуть более жуткую.

Чуть?

— Здесь все художники, — объявил Беверли, — а эту вечеринку они проводят с марта.

Ванесса кивнула, хотя не очень поняла, что имеется в виду под «проведением», вечеринки. Чем-то это напоминало творческие «хэппенинги» на «Фабрике» Энди Уорхола в 1960-х — куча стильных творческих людей совместно творит стремное искусство, которого никто по-настоящему не понимает и которое даже не имеет особой ценности.

Поднявшись, Беверли толкнул дверь, и они зашли внутрь. Помещение представляло собой громадный склад, прохладный и темный, не считая света четырех огромных ночников с воском наподобие того, что им встретился по дороге. Никто не поздоровался с ними; к удивлению Ванессы, на складе было всего человек тридцать. Они маленькими группками сидели на полу, скрестив ноги, рисуя пальцами на страницах старых энциклопедий. Казалось, что они в полнейшем отрубе, будто не спали с марта, когда началась вечеринка. Никто ничего не пил и не ел, никто даже не разговаривал. Эта была такая антивечеринковая вечеринка.

На глазах у Ванессы женщина в мохнатом красном халате и красных резиновых сапогах отрезала клок своих длинных темных волос и бросила в громадный котелок, стоящий на электроплитке на полу. Высокий бледный тощий парень, на котором из одежды были только черные семейные трусы и черная же фетровая шляпа, подошел к котелку и помешал в нем деревянной линейкой.

— Брюс, — Беверли кивком приветствовал парня. — Это Ванесса. Она снимает фильмы.

Брюс кивнул и продолжал кивать дольше обычного, все помешивая в котелке. Ванесса очень пожалела, что у нее нет с собой видеокамеры. Она никогда не видела ничего подобного.

— Вы пришли сделать пожертвование? — спросил Брюс.

Ванесса не могла понять, к кому он обращается. Честно говоря, она впервые в жизни почувствовала себя совершенно растерянной. Все вечеринки, на которых ей раньше доводилось бывать, были предсказуемыми вплоть до безнадежной нудности. Она осторожно улыбнулась Беверли. Это был в общем-то приятный сюрприз.

Музыка внезапно сменилась саундтреком из «Шре-ка-2», и Ванесса ощутила еще большую растерянность. Она шагнула вперед и заглянула к Брюсу в котелок.

— Что это, кстати, такое?

Брюс поднял левую руку и пошевелил пальцами. Верхняя фаланга на среднем пальце его левой руки тоже отсутствовала, как и у Беверли.

— Я работаю над восстановительным проектом, — сказал Брюс, будто это все объясняло.

Беверли поднял левую руку и развел пальцы веером. Нет, Ванессу не проглючило. У него таки не было одной фаланги на среднем пальце.

— Большинство из нас сделали свой взнос. Но никто никого не заставляет.

Вот уж спасибо!

Ванессу было нелегко зацепить, но у них получалось.

— И что ты делаешь с… э-э, частями всякими… в котелке… когда они, типа, сварятся или что там?

Брюс усмехнулся, и на его бледной шее проступили синие вены. Он выглядел так, будто не ел несколько месяцев.

— Главное — не делать; главное — помешивать, — ответил он.

Беверли покивал так же странно и продолжительно, как до того Брюс.

— У Ванессы классная жилплощадь, — сообщил вдруг он, ни к кому не обращаясь. — Я подумываю там на время приземлиться. Идеальное место для чего-то в этом роде, — добавил он, все еще кивая.

Внезапно Ванесса решила, что искать соседей через Интернет было, вероятно, не такой уж и гениальной идеей. Сначала Беверли показался ей интересным, но, пожалуй, она предпочла бы жить с Дэном, несмотря на все его недостатки, или с одной из своих избалованных, самовлюбленных, одержимых модой одно,¬классниц, чем видеть котел вареных пальцев и черт-те знает что еще у себя на плите. Одно дело — творить искусство, которое кажется публике шокирующим и извращенским, и совсем другое — стараться произвести шокирующее и извращенское впечатление. Ведь Беверли и его друзья учились в колледже — неужели они ничему там не научились?

— Хочешь пить? — спросил Беверли. — Налить тебе воды?

Ванесса вдруг осознала, что это самые теплые слова из всего сказанного им за весь вечер. Ей не верилось, что она беспокоилась из-за своих родинок и подбирала духи специально для него. Она зевнула и окинула взглядом огромное пространство.

— Я не уверена, что выдержу тут долго, — ответила она, передразнивая отзыв Беверли о пении Дэна в клубе. — Я иду домой.

Беверли прикусил губу.

— Но у нас же получается. В смысле, пока что — разве нет? — спросил он.

— Вообще-то нет. — Ванесса изобразила слащавую, фальшивую улыбку, которой пользовалась ее одноклассница Блер Уолдорф, когда мысленно желала учителю заткнуться и сдохнуть, пытаясь отпроситься пораньше с уроков, чтобы посетить распродажу «Маноло Бланик».

— Ты точно не хочешь сделать пожертвование? — спросил Брюс, продолжая помешивать в котле.

Ванесса отстегнула колечко с губы и бросила его в зелье.

— Удачи вам, — сказала она, поворачиваясь к выходу.

Беверли и Брюс принялись кивать.

И насколько нам известно, кивают до сих пор.