Читать книгу - "Ушла в винтаж - Линдси Левитт"

ну, я не знаю, что тогда. Пока просто следую плану день за днем.

– Не могу найти свой телефон, – говорю я.

– Но ты же его не потеряла? – Мама хватает свой дизайнерский кошелек и начинает подталкивать меня к выходу. – Мы не можем сейчас позволить себе купить новый мобильник.

– Знаю. Я найду свой. К тому же мне было не сложно подняться по лестнице и заглянуть к тебе в кабинет.

Мама выключает свет и закрывает дверь:

– Просто я очень дорожу своим личным пространством, милая. Я бы хотела, чтобы меня сначала предупреждали.

– В следующий раз я постучу.

Почему она так странно себя ведет? Я же не в спальню к ней вошла. И она знала, что я попрошу ее меня подвезти. Ха, а вдруг у мамы тоже своя тайная подлинная жизнь?

Лучше зачеркну. Не смешно.

Глядя в зеркало заднего вида, мама подкрашивает губы, хотя она даже выходить из машины не будет.

– Я так плохо себя чувствую, что даже не спросила тебя, как дела в школе. Как у тебя с Джереми?

– Мы не вместе. Непривычно.

– Тяжело. А ты уверена, что между вами все кончено? – Выезжая на дорогу, мама умудряется одновременно смотреть в телефон. В результате, сдавая назад, сбивает мусорный бак. Бак с грохотом падает на землю, но мама даже не оборачивается.

– Вау, в Kohl’s на этой неделе распродажа, а мне только что пришло письмо с персональной двадцатипроцентной скидкой. И еще у меня купоны остались.

Я протягиваю руку к панели управления маминого минивэна и беру ее телефон:

– Мама, не надо тыкать в телефон, когда ведешь машину. Смотри за дорогой.

Она берется за руль обеими руками:

– Я предельно внимательна.

– А отвечая на твой вопрос – то да, я уверена, что между нами все кончено.

– Если не хочешь рассказать, что случилось, расспрашивать не буду.

– Не хочу, – говорю я.

– Но вы хотя бы расставили все точки над «i»? Если это сделать, станет легче. Я тебе рассказывала про свою первую любовь? Его звали Майклом. У нас было худшее расставание, какое только можно придумать. Все произошло в школе…

Я смотрю в окно. Здорово, что мама спрашивает меня о таких вещах – значит, ей не все равно. И хотя она множество раз переходила границы, в трудную минуту жизни ее поддержка бывает очень кстати. Но я не хочу говорить об этом сейчас, да и вообще не хочу. Нет. Никаких точек я не расставила. Все, что у меня есть – случайный список, составленный бабушкой пятьдесят лет назад. Вот и все «точки».

– Хорошая история, мам. Но я в порядке.

– А звучит так, будто все ровно наоборот. Ты уверена, что не хочешь поговорить?

– Не хочу, – решительно отвечаю я. – Все хорошо. Я в полном порядке. Не волнуйся.

Мама поджимает губы:

– Ну, если я могу чем-то помочь…

– Ничем, – перебиваю ее я.

– Возможно, если ты мне расскажешь, из-за чего вы расстались…

– Ты только что сказала, что не будешь расспрашивать.

Мама откидывается на спинку и сосредотачивается на дороге:

– Ты права. Я обещала не расспрашивать.

Мы подъезжаем к складу, мама набирает код. Я перебираю папину связку ключей в поисках нужного, помеченного красным кружком.

– Я могу с тобой остаться, – говорит мама, открывая дверь, – поделать кое-какую работу на телефоне. Или помочь тебе перебрать вещи. Мы могли бы еще поговорить.

– Мама, да тебя тошнит при одном только взгляде на грязную коробку. Помнишь, как мы однажды обнаружили целое мышиное семейство?

Мама передергивается?

– Ты права. Вернусь за тобой в шесть.

Дождавшись, когда она уедет, я открываю коробки. Это правда: как-то раз мы нашли в нашем гараже мышей, а в дорожном кофре, приобретенном папой на какой-то гаражной распродаже, – кучу грязных газет. Но зато в числе наших находок есть и золотые монеты, и столик в стиле шейкер начала восемнадцатого века. Никогда не знаешь, какие сокровища скрываются за чьей-то личной историей.

Сегодняшний день начинается с бездарного хлама. Кипы бесполезных папок и пожелтевших романов в мягкой обложке, сломанные игрушки – хуже всех старые мягкие зверушки – и мешки со шмотками, либо слишком поношенными, либо безнадежно устаревшими морально. Но вдруг на дне одной из коробок с бумагами я замечаю старую коробочку для украшений. В ней – запонки и булавка для галстука, отделанные синими камнями. Ничего себе. Если камни окажутся сапфирами или чем-то полудрагоценным – мы «в доле».

Я засовываю коробочку в карман и начинаю формировать мешок с вещами на благотворительность. Обычно папа отправляет ни на что не годную одежду в Африку, зарабатывая себе тем самым налоговые льготы и хорошую репутацию. Перекладывая одежду, я натыкаюсь на большую букву «О» из махровой ткани. Это старый оранжевый с черным кардиган из грубой шерсти, с эмблемой школы Ориндж Парк Хай. Вряд ли он шестидесятых годов, скорее начала восьмидесятых, но в нем есть та самая старомодная элегантность, которая заткнет за пояс молоток Блейка. За этот кардиган можно выручить хорошие деньги, особенно в наших краях, где у кого-то он вызовет прилив ностальгических чувств, но я решаю оставить его себе. Попрошу папу вычесть из моего жалованья. Когда-нибудь придет звездный час этой кофты.

Слева от меня что-то шевелится, и я подскакиваю. Из-за покосившейся коробки выбегает таракан. Я давлю его кроссовкой и перебираю остатки одежды. К половине шестого все вещи разобраны, я запираю помещение и последние полчаса жду маму. Если бы у меня был телефон, я бы ей написала и попросила приехать раньше. А еще я могла бы позвонить подруге, поиграть в игру, поискать информацию для реферата по истории. Короче говоря, заняться чем-то полезным, а не сидеть у обочины без всякого дела. Черт, я даже музыку послушать не могу.

Я открываю коробку с книгами, достаю какой-то старый любовный роман, где у всех без конца вздымается грудь. Главный герой отнюдь не Эдуардо, а граф Какой-то-там-ширский, но и так сойдет. Солнце садится за горизонт, надо мной жужжат насекомые, легкий бриз напоминает об осени. Сегодня утром рассвет, вечером закат. Уже второй раз за день я сижу вот так на улице, просто сижу, дышу, жду, смотрю по сторонам, не бегая пальцами по телефону.

Не хватает только ножика в руках и какой-нибудь веточки, которую можно обстругивать. Супервинтаж.

Дома на кухне меня ждет сюрприз. Сообщение от Джереми. На открытке. А открытка – на букете лилий.

Мэллори, прости за понедельник. Я расстроился и сорвался. Поговори со мной, любимая.

– Скажи мне, что это не от Джереми. –