Читать книгу - "Моя мятежница - Кендалл Райан"

– Прости. После того как я вышла из смотровой, сосредоточилась только на том, чтобы узнать ход игры. – Я делаю глоток латте, позволяя кофеину вернуть меня к жизни. – Поможешь мне упаковаться к перелету?

Мы идем в спальню, где я оставляю свой кофе остывать на комоде, пытаясь решить, который из двух блейзеров громче кричит: «девушка-босс». Тем временем Гретхен на моей постели чувствует себя как дома, пьет, как я подозреваю, чай без кофеина и осматривает почти пустую сумку.

– Так что? Ты в порядке? Телефон сломан или у тебя развилась аллергия и на ответные сообщения?

– Да все в норме. Горло еще немного болит, но это мелочи. – Я отщипываю ворсинку от темно-синего свитера с капюшоном, затем аккуратно складываю его и прячу в сумку. – Прости, что не ответила тебе. Между визитом в больницу и поздним возвращением домой… я задумалась.

– Да? О Холте?

Я закатываю глаза, лишь бы она не прочитала все по лицу. Гретхен знает меня достаточно хорошо, чтобы заметить особый огонек в глазах, что появляется при одном лишь упоминании о парне, который мне интересен.

– Нет, не о Холте. Просто, знаешь ли, об уколе эпинефрина в бедро.

Она одаривает меня кривой улыбкой.

– Точно, пока Холт держал тебя за руку.

Внезапно сборы кажутся уже совсем неважными. Мой взгляд в панике возвращается к Гретхен.

– Ты откуда знаешь? Об этом же не пишут в блогах, да?

Я тут же вспоминаю прошлую ночь. Могла ли какая-то медсестра оказаться сплетницей-фанаткой и донести на меня в блоги, мол, я держала за руку своего охранника? Разве женщине, страдающей аллергией, нельзя обратиться за небольшой эмоциональной поддержкой?

– Э-э, я этого не знала, – медленно отвечает Гретхен. – Да и в блогах ничего такого нет. Я пошутила. Но теперь, когда ты сама спалилась, я особенно рада, что заскочила посплетничать. – Она хитро улыбается.

По моим венам разливается облегчение, но после сразу же поражает мысль. Я не могу избежать разговора об этом.

Гретхен откидывается на груду подушек и дует на свой чай. Пробует сделать глоток и морщится, обнаружив, что напиток все еще слишком горячий.

– Выкладывай, девочка. Что случилось прошлой ночью?

– Ничего, – коротко отвечаю я. Это правда.

Она хмурится.

– Ты врешь.

– Нет, не вру. Ничего не было. То есть он проводил меня до квартиры, и между нами определенно пробежала легкая искра. Но никто из нас не отреагировал. И с чего бы, особенно после того, как я выставила себя такой колоссальной дурой?

– Получить аллергическую реакцию не то же самое, что выставить себя дурой.

– Может быть. Но выплюнуть в салфетку полупережеванную еду после того, как заявила, что твой начальник службы безопасности горяч? Думаю, это считается.

Я снова беру свой латте и открываю крышку, чтобы на время спрятаться за клубами пара.

– Между прочим, это я намекнула, что он горячий, – поправляет меня Гретхен. – Что правда. К тому же, все могло быть еще хуже. Тебя могло вырвать на него. Ищи светлые стороны.

– Тут нет никаких светлых сторон. У всей этой ситуации есть только одна сторона. Крайне неловкая.

Взволнованная, я сажусь на край кровати, делая большой, вполне заслуженный глоток латте. Он слегка обжигает мне язык, но я едва замечаю. Это ничто по сравнению с тем, каким опухшим он был вчера и как дико его жгло.

– Что такого неловкого? Ты отлично справляешься. Твоя команда вчера выиграла. И они выиграют снова. А у тебя есть чертовски сексуальный телохранитель, который следует за тобой повсюду.

Я судорожно вздыхаю.

– Это все просто чересчур. Игры, слухи, то, что этот город все еще против меня. Алекс. Добавь к этому Холта, и я просто… – Я содрогаюсь, прочувствовав все сразу.

В колледже я никогда не имела подруг, за которых можно «и в огонь, и в воду», как, наверняка, было у прочих. Да, у меня была Гретхен, но мы никогда не были настолько близки. У нее были подруги со времен старших классов, и она часто проводила время с ними.

Я старалась не придавать этому значения, но, честно говоря, иногда это меня беспокоило. Из моей ленты в социальных сетях складывалось впечатление, будто у каждой женщины имелась куча подружек, что поддерживала в успехах и неудачах. Но после моего публичного разрыва и последующей смены статуса, я получила лишь пару звонков от подруг с вопросом: «Как твои дела?»

Конечно же, одной из них стала Гретхен, но у меня в общем-то никогда и не было множества друзей. Полагаю, это меня устраивает. Я больше одиночка, чем кажется со стороны. Но это не значит, будто я не стремлюсь к более тесной дружбе.

И можно даже не начинать говорить о том клубке противоречий, который представляет из себя Холт. Он всегда заставлял меня чувствовать многое. Влечение. Очарование. Тревогу.

Я всплескиваю руками, забыв, что все еще держу свой латте, и едва не проливаю его на белое одеяло.

Расстроенная, я вскакиваю на ноги.

– Видишь? Я в полном раздрае.

– Ладно, давай разберемся с этим. Не все сразу. – Лицо Гретхен становится серьезным. – Алекс? Я думала, мы прошли через это.

– Да, – отвечаю я с уверенностью. – Но это не значит, что мне легко видеть его каждый гребаный раз.

Подруга бросает на меня задумчивый взгляд, словно пытаясь разобраться в моих чувствах.

– Окей… – Слово слетает с ее губ медленно и неуверенно.

Гретхен явно не понимает, почему мне так тяжело. Она знает, что я оставила Алекса позади, и это действительно так. Я была с ним, делала все, что он хотел, отдала ему свое сердце, и ничего не вышло. Она права, я двинулась дальше, но тот, кто никогда не работал со своим бывшим, никогда не поймет, какая это борьба. Тот еще первоклассный опыт. Просто суперский.

Фу. Мне хочется побиться головой о стену. К счастью, я этого не делаю. Хватаю серую хлопчатобумажную пижаму и швыряю ее в сумку.

– А еще есть Холт, – говорит Гретхен осторожно, но все же кокетливо изгибая губы. – Они такие разные во всех отношениях.

И не говори.

– Между нами с Холтом нет ничего, кроме странной затянувшейся химии. – Даже произнося фразу, я задаюсь вопросом, правда ли это.

– Как скажешь. – Ее тон полон сомнения.

Услышав, как Гретхен подвергает сомнению мои мотивы, когда речь заходит о мужчине, которого я сама, надо признать, не понимаю, я чувствую себя уязвимой. Это раздражает.

– Между вами