Читать книгу - "Мороз и ярость - Лиззи Принс"

Каким — то образом я держу себя в руках.

— Ты можешь сделать шаг назад? — Я не могу поднять подбородок, чтобы посмотреть на него, потому что все еще болит, но, клянусь, я слышу смешок. Атлас подчиняется и отступает назад.

— Еще один, — говорю я, и он делает еще один шаг назад. — Продолжай, пока не вернешься в свою комнату.

Я закрываю аптечку и ставлю ее на пол, намереваясь свернуться калачиком в наименее болезненной позе и остаток ночи тупо смотреть в стену. Потому что я ни за что не смогу снова заснуть.

— Не будь такой чертовски упрямой. Встань и дай мне перевязать тебе ребра.

Решив, что борьба не стоит той крошечной доли энергии, которая у меня осталась, я встаю, стиснув зубы. Атлас снова оказывается рядом со мной, его рука обхватывает мой локоть и помогает подняться.

— Что это за джентльменский спектакль?

— Кто сказал, что это спектакль? Сними футболку. — Он все так же невозмутим, но в его глазах появился новый огонек, которого я раньше не замечала.

Я фыркаю и тут же жалею об этом. Я медленно снимаю футболку, радуясь, что надела в постель спортивный бюстгальтер. Это место совершенно незнакомое, поэтому я хотела дополнительный слой защиты. Проходит целых две секунды, пока я мучительно задираю футболку, прежде чем Атлас раздраженно ворчит и хватает за подол. Его мышцы напрягаются, а затем одним быстрым движением он разрывает ткань прямо посередине. Выдох срывается с моих губ, и боль в теле отдается прямо между бедер. Срань господня. Мое дыхание затруднено, и я действительно надеюсь, что он думает, что это из — за моих травм.

— Я подумал, что поднимать руки будет слишком больно. — Атлас почти не отрывает взгляда от моего лица, но я не пропускаю, когда он опускается к моей груди и животу. Он облизывает губы, а затем мягко отводит одну руку, затем другую, с терпеливой заботой направляя мое тело. Это более интимно, чем я могла себе представить. У меня и раньше были парни, но никогда ничего серьезного. Я даже не разрешала им заходить ко мне домой. Обычно это делается на скорую руку в удобном месте, и редко это включает в себя раздевание.

— Ты в порядке? — Атлас делает паузу, чтобы оценить мое поверхностное дыхание.

— Отлично. Давай закончим с этим. Мне нужно лечь в постель и не спать.

Атлас приподнимает бровь, глядя на меня, вытряхивая холодный компресс из аптечки первой помощи. Он разминает его пальцами, а затем заворачивает в ткань, тоже из аптечки. Его брови хмурятся, когда он смотрит на мой живот и бока.

— Господи, у тебя уже проявились синяки. — Ему даже не нужно спрашивать, какой стороне нужен лед. Он прикладывает холодный компресс к моей коже, его пальцы касаются кожи моего живота. Я втягиваю воздух.

— Извини, — бормочет он, но я реагировала не на холод.

От прикосновения его теплых пальцев к моей коже порхают бабочки. Я не опровергаю его предположение. Он прижимает пакет со льдом к моим ребрам эластичным бинтом, оборачивая его вокруг моего тела. Он не слишком стягивает, но достаточно плотный, чтобы удерживать компресс на месте.

— Спасибо, — наконец бормочу я после того, как он заправляет конец бинта.

Атлас кивает головой, затем поворачивается и уходит. Тогда ладно. Думаю, мы закончили. Я шаркающей походкой направляюсь к столу, намереваясь задвинуть его обратно к двери, когда снова появляется Атлас.

— О. — Я замираю, глядя на подушку и одеяло в его руке. — Эм, что ты делаешь?

— Иди приляг. Я прослежу, чтобы сегодня вечером никто не вернулся. — Атлас кивает в сторону кровати, как будто все это совершенно нормально.

— В этом действительно нет необходимости.

— Прекрати болтать. Ты не заставишь меня передумать. — Он бросает сверток на стол, прежде чем подвинуть его обратно к двери.

Как это возможно быть милым и придурком одновременно? Я сдаюсь, но только потому, что слишком устала, чтобы продолжать с ним спорить. Мне нужно немного поспать, если я собираюсь выздороветь. Моя Фурия может творить удивительные вещи, но если меня побьют, когда я лишена сна, моему телу потребуется больше времени, чем обычно, чтобы восстановится. Хотя Атлас, возможно, расставляет ловушку, и у меня нет реальных причин доверять ему, я доверяю. Как бы глупо это ни было.

Атлас выключает свет и укладывается на одеяло, бросив подушку на один конец. Он устраивается на своем месте и стонет, как будто ложится в мягкую постель, а не на цементный пол. Черт возьми, да его место, наверное, так же удобное, как эта чертова койка.

Я не знаю, почему я не могу держать рот на замке. Почему я чувствую необходимость сообщить Атласу, что я не какая — то слабачка, которую завалила одна женщина?

— Это была не только Шафран, — это все, что я говорю, прежде чем закрыть глаза.

— Конечно, нет. — Я не могу сказать, смеется ли он надо мной или дает понять, что уже догадался об этом.

Через несколько минут я уже крепко сплю.

ГЛАВА 13

Я

притворилась спящей, когда Атлас выходит из моей комнаты следующим утром. Он тихо и незаметно отодвигает стол с дороги, словно не хочет меня будить. Вот только у двери он медлит. У меня возникает искушение открыть глаза, чтобы посмотреть, что он делает, но тут я слышу шорох постельного белья и щелчок закрывающейся за ним двери.

Я лежу в постели, оценивая, как чувствует себя мое тело. Когда я сажусь, все еще ощущаю легкое покалывание в ребрах и тупую боль в щеке, но в остальном я чувствую себя прекрасно. Я снимаю уже теплый компресс и оставляю его вместе с бинтами на кровати. Большей проблемой будут вопросительные взгляды Престона и его маленьких сучек. Потом есть Атлас. Он наверняка захочет узнать, как я так быстро исцелилась. Уже не раз говорилось, что я человек, не обладающий богоподобными способностями.

Когда Атлас приводил меня в порядок прошлой ночью, мое лицо представляло собой распухшее месиво. Я не смотрела на себя в зеркало, но уже могу сказать, что порез на моей щеке закрылся, и вся опухоль исчезла. Зная, что у меня нет возможности прятаться в своей комнате весь день, я встаю с кровати и собираю свои вещи для ванной.

Будильник на моем устройстве срабатывает как раз в тот момент, когда я собираюсь выйти из комнаты. Может быть, мне повезет и я успею принять душ до того, как все остальные отправятся