Читать книгу - "Наша маленькая тайна - Пола Льюис"

Филип привез Сьюзен и Эмери в гостиницу и уехал, так и не сказав ничего, кроме: «До завтра». Сьюзен уложила на кровать спящего ребенка и легла сама. Но сон не шел к ней. Слишком много впечатлений за один день — поездка по пустоши, звездопад и какое-то новое, непонятное чувство, которое возбуждал в ней этот странный человек, Филип Мастерсон. Отец ее племянника. Ее сына. Сьюзен говорила себе, что более грубого и неприятного типа, чем Филип, она не встречала за всю свою жизнь. Он высмеивал Сьюзен и ее принципы по поводу и без повода — высмеивал грубо, неприкрыто. Когда Сьюзен вспоминала об этом, пальцы ее холодели, лицо, напротив, горело, и ноздри гневно раздувались — непростительно для женщины, привыкшей контролировать свои эмоции.

Малыш Эмери заворочался на своей кровати. Сьюзен встрепенулась, откинула одеяло и, шлепая босыми ногами по полу, подбежала к нему. Мальчик открыл сонные глаза.

— А звездочки не разбились? Они же упали, — спросил он, серьезно глядя на Сьюзен.

— Нет, малыш, они упали на мягкий песочек. Спи.

Эмери снова закрыл глаза и засопел.

Сьюзен забралась под одеяло, но спать по-прежнему не хотелось. Она никак не могла выбросить из головы мысли о Филипе Мастерсоне. Он красив, думала она, очень красив, а все красивые мужчины опасны. И Сьюзен всей кожей чувствовала эту исходящую от Филипа опасность. Но дело тут было не только в его темных глазах или вьющихся волосах. Его улыбка, даже насмешливая, заставляла Сьюзен вновь и вновь переживать те три поцелуя — один за другим, снова и снова. Это было невыносимо. Неприлично. Ведь есть Барт Катрелл — жених, будущий муж.

Барт! Сьюзен с радостью ухватилась за мысль о нем, как за спасительную соломинку. Нужно немедленно позвонить Барту, услышать его спокойный голос — и все встанет на свои места. Исчезнет эта странная заноза в сердце, не будет больше стыдных, почти непристойных мыслей о Филипе Мастерсоне.

Сьюзен спустилась в холл гостиницы. За стойкой никого не было — очевидно, хозяйка уже спала, поэтому Сьюзен осторожно пододвинула к себе телефон и набрала номер Барта.

Он ответил только после девятого гудка.

— Я слушаю, — раздался в трубке его спокойный голос.

Ни тени недовольства или раздражения, хотя поздний звонок явно поднял его с постели!

— Привет, Барт, это я.

— Сьюзен? — удивился Барт. — Что-то случилось?

Сьюзен явственно увидела, как он привычным жестом поправляет очки.

— Ничего. Все в порядке. Я просто хотела услышать твой голос.

В ответ — молчание. Барт явно никак не мог осознать услышанное: звонить среди ночи только для того, чтобы услышать голос — нонсенс!

— О, а я думал, пожар в магазине, — наконец выдавил он из себя. — С тобой точно все в порядке?

— Да-да, я просто… — Сьюзен помолчала, подыскивая слова, — соскучилась.

— О-о-о… — пробормотал Барт.

Сьюзен почувствовала, что начинает его ненавидеть. Уж лучше бы он отчитал ее за поздний звонок. А еще лучше сказал бы: «Я тоже чертовски скучаю по тебе, любимая». Нет, стоит, поблескивая очками в темноте, в полосатой отглаженной пижаме. Наверное, не подошел к телефону, пока не надел халат и не завязал туго пояс.

После продолжительного молчания Барт, откашлявшись, произнес:

— Как прошло ваше путешествие?

Сьюзен нестерпимо захотелось сказать ему: «Прекрасно, путешествие прошло прекрасно. Я училась экстремальному вождению, а теперь испытываю непонятное влечение к малознакомому мужчине». Однако вслух она произнесла:

— Все было хорошо.

— Хорошо.

Сьюзен не знала, что еще сказать.

— Я звоню, чтобы спросить: не пора ли нам назначить день? — нашлась она.

— День? Какой день?

— День нашей свадьбы! — Сьюзен начинала раздражаться.

— О… Я полагаю, не стоит решать это прямо сейчас. К чему спешка?

Спешка как раз кстати, подумала Сьюзен. Если не поспешить, Бог знает что может случиться. Надо назначить день и думать отныне только о предстоящей свадьбе — тогда все ненужные мысли сами собой исчезнут.

— Просто я думаю, такие вещи нужно обсуждать заранее, — сказала она.

— Может, все же не будем обсуждать это сейчас, тем более — по телефону? — Ни тени раздражения в голосе Барта. Как всегда, спокойный, рассудительный. Так разговаривают с ребенком, уговаривая его не шалить.

Сьюзен почувствовала, что закипает.

— Ну хотя бы приблизительно, Барт. Может, осенью?

— Этой осенью?

— А может, зимой? Весной? — Сьюзен едва не срывалась на крик. — А может — никогда?!

— Что с тобой, Сьюзен? Ты сама не своя.

— Знаю, — буркнула она.

— Может, поговорим об этом, когда ты вернешься?

Снова этот невыносимый спокойный тон!

— Хорошо, — смирилась Сьюзен.

— До свидания, дорогая.

Щелчок, гудки.

«До свидания, дорогая»! И это все?! Ни разу не произнес «люблю». Сьюзен подумала, что и сама ни разу не говорила Барту, что любит его. Ни слова о любви, никогда — и они собираются пожениться?!

— Я просто использую Барта, — пробормотала Сьюзен.

Ей стало стыдно, хотя с какой стати ей должно быть стыдно — между ней и Бартом Катреллом никогда не было большой страсти, и он прекрасно знал это.

Но знал ли Барт, что Сьюзен нужен в первую очередь не он сам, Барт Катрелл, а дом, надежный, спокойный дом и семья для ее племянника, что этот брак — ради Эмери? Знал ли Барт, что Сьюзен выбрала его в мужья только потому, что считала надежнейшим из мужчин, только и всего? Человеком, который менее всего способен на безумные выходки и который уж тем более не вынудит ее совершать подобные вещи?

В Сьюзен постоянно жил страх — она страшилась пойти по пути своей старшей сестры, которую легкомыслие и беспринципность привели к печальному концу. Сьюзен боялась «дать себе волю», как выражается Филип Мастерсон, потому что это могло разрушить ее мир, мир, держащийся исключительно на правилах и принципах.

И вот теперь Сьюзен чувствовала, как этот самый мир, не прилагая, казалось бы, особых усилий, разрушает Филип, человек которого она знает от силы четыре дня.

Метеоритный дождь среди ночи. Гонки на машине по бездорожью. Поцелуи с малознакомым мужчиной.

О, если бы Сьюзен могла заставить себя не думать о губах Филипа! Но это, похоже, было ей не под силу. А ведь именно эти мысли разрушительнее всего действовали на нее, и ее разлинованный и разграфленный, как школьная тетрадь, мир. Сколько неразумных, необдуманных выходок за последние несколько дней!

Вот и сейчас Сьюзен обнаружила, что ее рука, вовсе не интересуясь мнением своей хозяйки, вновь сняла телефонную трубку. Не понимая толком, зачем делает это, Сьюзен набрала номер Филипа.