Читать книгу - "Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам"

бы и нет? — Фрэнки выстрелил в ответ, и я с надеждой изогнула брови. — Она ничего не может нам сделать, у нас есть оружие. — Он задрал рубашку, чтобы показать пистолет, прижатый к его изрезанному животу, и это было резким напоминанием, что у Фрэнки может быть лицо ангела, но его душа испачкана в грехе.

Энцо долго смотрел на свой совершенно неаппетитный бутерброд, прежде чем пожал неповрежденной рукой.

— Отлично. Но если она убежит и я пущу в нее пулю, это будет на тебе.

Сердце сжалось от страха, когда я смотрела между ними. Фрэнки не возражал, и я знала, что они не шутят.

Энцо подошел, расстегнул мои наручники, и я соскользнула со своего места, осторожно обойдя его и направившись к холодильнику. Он был хорошо укомплектован, и банка фузилли на боку натолкнула меня на мысль, чем пообедать. Я взяла необходимые мне ингредиенты, радуясь, что есть на чем сосредоточиться, кроме текущей ситуации, начав готовить еду.

Энцо и Фрэнки заняли места на острове, молча наблюдая за мной. Вскоре я забыла, что они смотрят, занимаясь приготовлением пищи и находя утешение в том, что я любила делать больше всего на свете.

Снег за окном напомнил мне, что я не в Италии, но на секунду я уловила чувство свободы, которое ощущала там. Готовила что хотела и когда хотела. Жила в своем доме, никогда не отчитываясь ни перед кем. Что бы я отдала, чтобы вернуть это.

— Где Рокко? — спросила я, наполовину ожидая, что он прыгнет в комнату, как чертик из коробки, в любой момент.

— Ушел, — ответил Энцо, и было ясно, что больше я не получу никакой информации.

Я приготовила простое, но вкусное блюдо из фузилли со шпинатом и рикоттой, поставила на остров три миски и вручила мужчинам по вилке. Я упала рядом с ними, мой желудок урчал, но я ждала, пока они попробуют это первыми.

Энцо попробовал одну вилочку, а затем проглотил всю тарелку в течение примерно тридцати секунд. Фрэнки ел медленно, смакуя каждый кусочек, как будто это был его первый, и улыбаясь между кусочками.

— О, Dio, questo è buono, — простонал Фрэнки от восторга, и я не смогла сдержать усмешку гордости, когда принялась за еду.

Перевод: О боже, как хорошо.

Я пыталась смаковать свою порцию, как это делал Фрэнки, но вскоре уже соскребала последние макароны со дна миски.

— Интересно, убирает она так же хорошо, как готовит, — сказал Энцо Фрэнки с насмешливой ухмылкой.

Мне было все равно, заставят ли меня мыть посуду, это только даст мне больше шансов заполучить один из острых ножей, которыми я резала шпинат. Если бы я могла просто сунуть один в рукав, может быть, я могла бы использовать его сегодня вечером против моего злобного спящего партнера.

— Что, черт возьми, происходит? — Голос Рокко обрушился на меня, и от испуга я пошатнулась, когда он вошел на кухню, выглядя как воплощение силы. Рубашка прилипла к мышцам, закатанные рукава обнажали загорелые предплечья. Волосы у него были уложены, но прядь выпала, лаская лоб и говоря о диком человеке, который так легко мог вырваться из этого делового одеяния.

— Мы просто используем нашего гостя, — сказал Энцо, пожав плечами. — Она могла бы готовить и убирать для нас, пока она здесь.

— И дать ей шанс спрятать оружие или подсыпать цианид в твою еду? — Рокко усмехнулся.

— У меня только что закончился цианид, — холодно сказала я, и его глаза, полные ненависти, метнулись ко мне.

— Хватит, — прошипел он, направляясь ко мне, и я чуть не упал со стула, спеша убежать от него.

Он поймал меня за талию, перекинул через плечо и сомкнул руки на моих ногах.

— Эй! — крикнула я, ударяя кулаками ему в спину. — Опусти меня!

Он пронес меня в гостиную и вверх по лестнице так легко, как будто я ничего не весила. Мой желудок сжался, когда он пинком открыл дверь в свою спальню и швырнул меня на пол. Он ногой захлопнул дверь, и я вздрогнула, когда он запер ее, пряча ключ в карман. Он перешагнул через меня, и мое сердце срикошетило от стенок моей груди, он направился к шкафу в другом конце комнаты, где я заметила женскую одежду, которую Фрэнки, должно быть, положил туда для меня. Он взял с полки маленький кожаный мешочек, расстегнул его и достал две помады.

Я вскочила на ноги, побежала к двери, прижимаясь к ней.

— Что делаешь? — спросила я, пытаясь заставить свой голос не дрожать.

— Ты розово-красная девушка или розовая сахарная? — спросил он, игнорируя мой вопрос.

— Что?

— Ты слишком девственница для красного, — пробормотал он себе под нос, и моя верхняя губа дернулась.

Он подошел ко мне, повернулся лицом к зеркалу, висевшему на стене рядом с дверью. Снял крышку с розовой помады, и я в шоке уставилась на него, когда он начал красить себе губы.

Что, черт возьми, происходит??

Он не торопился, нанося помаду, а затем повернулся ко мне с садистской улыбкой на своих губах из сахарной ваты.

О святое дерьмо! Я попыталась бежать, но он рванул ко мне, швырнув обратно к двери и впился своим ртом в мой.

Мои чувства утонули в бешено колотящемся сердце, в его божественном запахе, в его смертоносном вкусе.

Как он посмел прикоснуться ко мне?!

Он отстранился, причмокивая губами, чтобы издать звук поцелуя, ухмыляясь мне. Я ударила его так сильно, как только могла, затем схватила за плечи, подняв колено, чтобы вмазать ему по яйцам. Он дернулся назад, прежде чем я успела ударить, и поймал меня за запястье со злобным блеском в своих бесконечных глазах. Он потащил меня вперед, подбрасывая в воздух.

— Нет! — Я закричала, и мой голос эхом разнесся по всему дому.

Он швырнул меня на кровать, и я подпрыгнула на матрасе, вскарабкавшись на колени. Он последовал за мной на кровать, схватил лямку моей майки и резким рывком разорвал ее. Оно болталось свободно, почти обнажая мою грудь, и меня охватил настоящий страх. Он схватил меня за волосы, сжал их между пальцами и взъерошил над головой.

— Пожалуйста, не надо! — Я задохнулась.

Я сопротивлялась с отчаянием, нанося ему мощные удары в грудь, но он даже не моргнул. Я видела монстра в его глазах и знала, что не смогу победить. Мне придётся бежать.

Я вывернулась и поползла назад, вскочив на ноги на кровати. Он рванул вперед, чтобы поймать за лодыжку. Падая, я резко ударила его ногой по лицу, и он, черт возьми, рассмеялся, когда